Елена слушала и чувствовала себя так, словно узнавала о жизни совершенно чужого человека. Отец здоровался с соседями, болел, умирал — и она ничего об этом не знала.
— Нина Семёновна, а у вас случайно нет ключей от квартиры? Я приехала документы разобрать, а сын… то есть брат мой, наверное, забыл мне ключи передать.
— Ой, дочка, да у меня ключей нет! У нас тут каждый сам по себе. Но вы к управдому сходите, Раисе Ивановне. Она внизу живёт, в первой квартире. Может, что посоветует.
Спускаясь по лестнице, Елена думала об Алексее. Зачем он солгал ей? И что он там искал десять дней подряд?
Управдом Раиса Ивановна оказалась женщиной деловитой и понимающей. Выслушав объяснения Елены, она покачала седой головой и достала из ящика стола связку ключей.
— Михаил Васильевич хороший жилец был. Аккуратный, тихий. Коммуналку всегда вовремя платил. А вы, значит, дочка его? Он про детей иногда рассказывал, только не часто. Говорил, что далеко живут, заняты…
— А брат мой не заходил к вам? Алексей?
— Заходил, заходил. Документы забирал, говорил — для оформления наследства. А чего вы не вместе-то?
Елена промолчала. Что тут скажешь — что брат её обманывает?
Квартира встретила её тишиной и запахом старого дерева. Две комнаты, кухня, всё очень аккуратно, чисто. На подоконниках стояли герань и фиалки, на стенах висели пожелтевшие фотографии.
Елена медленно прошла по комнатам, рассматривая обстановку. Старая мебель, книжные полки, телевизор ещё советских времён. И никаких следов того, что здесь кто-то недавно что-то искал. Если Алексей действительно десять дней здесь копался, то убрал за собой очень тщательно.
В спальне на тумбочке она заметила старую общую тетрадь в клеточку. Открыла её — почерк отца, знакомые с детства крючки и петельки. Это был какой-то дневник или записки.
«15 сентября. Плохо себя чувствую. Давление скачет. Нина Семёновна говорит — к врачу иди. А зачем? Жизнь прожита, дети выросли без меня. Что я им дал, кроме фамилии?»
«18 сентября. Вчера приходил человек от нотариуса. Марина Петровна, кажется. Объясняла про завещание. Говорит, надо всё правильно оформить, чтобы детям проблем не было. Я думал — зачем им моя рухлядь? Но квартира всё-таки в центре, денег немного накопилось…»
«20 сентября. Сегодня составлял завещание. Трудно решить — как лучше? Поровну разделить? Или кому-то больше оставить? Лена всегда была ответственная, а Алёша… Алёшка золотые руки, но голова ветреная. Хотя, может, с годами остепенился?»
Елена читала и чувствовала, как перехватывает горло. Отец думал о них, беспокоился, хотел сделать как лучше. А они даже не знали, что он жив.
Последняя запись была от двадцать четвёртого сентября:
«Завещание готово. Решил оставить всё Алексею. Он мужчина, ему семью кормить надо. А у Лены работа хорошая, она сама справится. Только вот душа неспокойна — правильно ли? Может, ещё подумать?»
Елена закрыла тетрадь трясущимися руками. Значит, отец действительно решил оставить всё брату. И Алексей об этом знал. Потому и врал ей, потому и не хотел разговаривать.
Но почему тогда ей прислали извещение от нотариуса?
Нотариальная контора располагалась в старом особняке в центре города. Марина Петровна встретила Елену в кабинете, увешанном дипломами и похвальными грамотами. Женщина лет пятидесяти, строгая, но не неприятная.
— Елена Михайловна, я рада, что вы приехали. Дело действительно непростое.
— В каком смысле непростое? — Елена села в кресло напротив стола. — Я нашла записи отца, он писал, что оставил всё брату.
Марина Петровна открыла толстую папку с документами.
— Вот в том-то и дело. У нас есть завещание, по которому всё наследство действительно переходит к вашему брату, Алексею Михайловичу. Но есть нюанс.
Она протянула Елене несколько листов бумаги.
— Завещание составлено двадцать пятого сентября, за два дня до смерти вашего отца. При этом есть свидетели — два человека, которые подтверждают дееспособность завещателя и правильность процедуры. Всё вроде бы в порядке, но…
— Я работаю нотариусом уже двадцать лет. И меня смущает одна деталь — подпись. В других документах вашего отца, которые есть у меня в архиве, подпись несколько иная. Не кардинально, но… есть различия.
Елена внимательно рассмотрела завещание. Обычная печатная форма, заполненная от руки. Подпись отца в конце — размашистая, с характерными завитушками. Точно такая же, какую она помнила с детства на поздравительных открытках.
— А какие ещё документы у вас есть?
Марина Петровна достала ещё один лист — какую-то справку, оформленную полгода назад.
— Вот, сравните сами.
Елена долго смотрела на обе подписи. Действительно, были различия. В завещании подпись была более твёрдой, уверенной. В справке — более дрожащей, со старческими неровностями.
— Что это может означать?
— Возможно, ничего особенного. Люди в возрасте пишут по-разному в зависимости от самочувствия. Но может означать и то, что завещание подписано не вашим отцом.
У Елены похолодели руки.
— То есть вы думаете, что это подделка?
— Я ничего не утверждаю. Я просто обращаю ваше внимание на детали, которые показались мне странными. Если у вас есть сомнения в подлинности завещания, вы можете оспорить его в суде.
— А брат… Алексей уже приходил к вам?
— Да, был здесь неделю назад. Ознакомился с документами, сказал, что будет оформлять наследство. Я объяснила ему, что есть обязательный срок ожидания, нужно уведомить всех наследников…
— И он не возражал против того, чтобы меня уведомили?
— Нет. Даже сам дал ваши контактные данные.
Елена задумалась. Если Алексей действительно знал о завещании и не собирался её обманывать, зачем тогда врал по телефону? И почему десять дней рылся в отцовской квартире?
— Марина Петровна, а можно узнать — кто были свидетелями при составлении завещания?
— Конечно. — Нотариус заглянула в документы. — Иван Петрович Кузнецов и Ольга Николаевна Семёнова. Их контакты тоже есть, если потребуется.
Елена записала имена в блокнот. Что-то здесь было не так, но что именно — пока понять не могла.
— Спасибо вам большое. Я подумаю и свяжусь с вами.
Выходя из нотариальной конторы, Елена чувствовала себя так, словно стояла на краю пропасти. Либо отец действительно решил оставить всё Алексею и это его право, либо брат затеял какую-то аферу. И тогда она его совсем не знает.
Гостиницу Елена выбрала самую дешёвую — небольшой номер с одной кроватью и видом на автостоянку. Сидела на краю кровати, держала в руках тетрадь с отцовскими записями и пыталась разобраться в своих чувствах.
С одной стороны — отец имел полное право распорядиться своим имуществом как считал нужным. Если он думал, что Алексею деньги нужнее, это его выбор. С другой стороны — эти странности с подписью, ложь брата, десятидневные поиски в квартире…
Елена открыла тетрадь на последней странице и перечитала отцовские строки: «Только вот душа неспокойна — правильно ли? Может, ещё подумать?»
Он сомневался. До самого конца сомневался в правильности своего решения. А на следующий день якобы составил завещание, где всё решительно и окончательно завещал Алексею.
— Может, я зря тревожусь? — прошептала она в пустой номер. — Это же брат, он ведь никогда… Или всё-таки он…
Телефон зазвонил. На дисплее высветилось: «Алексей».
— Лена, привет. Ты где сейчас?
— Зачем ты поехала? Я же говорил — потом всё обсудим!
— Алёш, а почему ты мне не сказал, что уже неделю назад был у нотариуса? И что знаешь про завещание?
Пауза. Слишком долгая пауза.
— Лен, давай встретимся и всё спокойно поговорим. Завтра приеду к тебе.
— Нет, Алёша. Давай говорить сейчас. По телефону. Почему ты мне врал?
— Я не врал! Просто… просто не хотел расстраивать тебя раньше времени. Понимаешь, там всё сложно…
— Что именно сложно? То, что папа оставил тебе всё наследство, а мне ничего?
— Лена, ну ты же понимаешь — он мужчина был старой закалки. Думал, что мужчина должен наследство получать. Это не значит, что он тебя не любил…
— Значит, завещание настоящее?
— А как же ещё? Конечно, настоящее! Лена, я понимаю, тебе обидно, но я же не виноват, что папа так решил. Хочешь, разделим всё поровну? Я не жадный.
Елена слушала и понимала — он лжёт. Интонации, паузы, даже дыхание выдавали его. Алексей всегда так говорил, когда пытался выкрутиться из неприятной ситуации.
— Алёш, а зачем ты десять дней в папиной квартире проводил? Что там искал?
— Кто тебе сказал… То есть, я не десять дней! Приезжал пару раз, документы смотрел, вещи разбирал. А что, нельзя было?
— Можно. Только зачем врать мне об этом?
— Лена, прекрати! Ты становишься параноичкой! Я завтра приеду, всё объясню нормально, без этих допросов по телефону.
— Не надо приезжать. Я сама разберусь.
— Что значит — разберёшься?
— А то и значит. До свидания, Алёша.
Елена отключила телефон и легла на кровать, не раздеваясь. В голове крутились обрывки разговоров, цифры, даты. Что-то было не так с этим завещанием. И если Алексей действительно её обманывает, то она должна это выяснить.
Не для денег — для правды.
Утром Елена проснулась с ясной головой и твёрдым решением. Первым делом позвонила Галине.
— Галь, мне нужен адвокат. Хороший, который разбирается в наследственных делах.
