— Лена, что случилось? Ты же вчера говорила…
— Галь, мне нужен адвокат. Хороший, который разбирается в наследственных делах.
— Лена, что случилось? Ты же вчера говорила…
— Вчера я ещё сомневалась. А сегодня поняла — Алёшка меня обманывает. И если он способен на обман в таких вещах, то способен и на большее.
— У меня есть знакомая, Ирина Викторовна. Работает в областном центре, специализируется как раз на семейных спорах. Хочешь, дам телефон?
Ирина Викторовна приняла Елену в тот же день. Небольшой кабинет на третьем этаже старого здания, книжные полки до потолка, на столе стопки папок и кофейные кружки.
— Садитесь, рассказывайте, — сказала адвокат, женщина лет сорока пяти с внимательными глазами.
Елена рассказала всё — про письмо от нотариуса, про странности с подписью, про ложь брата. Ирина Викторовна слушала молча, изредка делая пометки в блокноте.
— Понятно. Первое, что нужно сделать — заказать почерковедческую экспертизу. Если подпись действительно поддельная, это станет основанием для признания завещания недействительным.
— А если экспертиза покажет, что подпись настоящая?
— Тогда будем искать другие нарушения. Недееспособность завещателя, принуждение, неправильное оформление… Вариантов много. Но скажу честно — без серьёзных оснований суд наследство не пересмотрит.
— А сколько это будет стоить?
Ирина Викторовна назвала сумму. Не маленькую, но и не запредельную.
— Елена Михайловна, я должна вас предупредить — семейные споры это всегда болезненно. Вы готовы поссориться с братом, возможно, навсегда?
— Если он меня обманывает — мы уже поссорились. Просто я пока этого не понимала.
— Хорошо. Тогда составим заявление в суд и подадим запрос на экспертизу. А пока поговорите со свидетелями завещания. Узнайте, что они помнят об обстоятельствах его составления.
Выходя от адвоката, Елена чувствовала странную смесь решимости и страха. Она делала шаг, после которого пути назад уже не будет. Либо докажет правоту и восстановит справедливость, либо окончательно испортит отношения с единственным близким родственником.
Но выбора, кажется, у неё больше не было.
Первый свидетель, Иван Петрович Кузнецов, жил в том же районе, что и отец. Оказался мужчиной лет шестидесяти, приветливым и разговорчивым.
— Михаила Васильевича? Конечно, помню! Хороший был сосед. А вы, стало быть, дочка его?
— Да. Скажите, вы действительно присутствовали при составлении завещания?
Иван Петрович почесал затылок.
— При составлении… Ну, как сказать. Пришёл молодой человек, сын его, говорит — папе плохо, завещание подписать надо, а свидетелей нет. Мы с Ольгой Николаевной и согласились помочь.
— То есть завещание уже было составлено?
— Да, конечно! Готовое лежало на столе. Михаил Васильевич только подписал при нас. Мы тоже подписались как свидетели. Всё по закону.
— А как выглядел отец? Был ли он в здравом уме?
— Да что вы, вполне нормально выглядел! Правда, слабый был, видно, что болел. Но соображал хорошо, на вопросы отвечал.
Елена поблагодарила соседа и пошла искать вторую свидетельницу. В голове крутились новые вопросы. Получается, Алексей принёс готовое завещание? А кто его составлял?
Ольга Николаевна Семёнова встретила Елену насторожённо. Женщина лет семидесяти, сухощавая, с подозрительным взглядом.
— Вы по поводу завещания? А документы у вас есть? А то мало ли кто может прийти…
Елена показала паспорт, объяснила, кто она такая.
— Ах, вы дочка Михаила Васильевича! А я думала… Проходите, проходите.
Квартира у Ольги Николаевны была маленькая, но очень аккуратная. Везде салфеточки, статуэтки, фотографии в рамочках.
— Да, помню тот день. Сын ваш приходил, Алексей как звали. Говорит — батя при смерти, завещание подписать надо, а свидетелей нет.
— А завещание кто писал?
— Да он же и писал! То есть, не сам писал, а диктовал кому-то по телефону. Я слышала, как он в коридоре разговаривал. Говорил: «Пишите так-то и так-то, всё имущество сыну передаю».
У Елены перехватило дыхание.
— То есть Алексей диктовал текст завещания?
— Ну да! А потом принёс уже готовое, красиво написанное. Говорит — батя, подписывай, а мы свидетелями будем.
— А отец что говорил?
Ольга Николаевна задумалась.
— Да он вообще-то мало говорил. Больной был, слабый. Только спросил: «А дочке ничего не достанется?» А сын отвечает: «Пап, мы же договаривались, у неё работа хорошая, сама справится».
— А что ему оставалось? Болел человек, сил нет спорить. Подписал и всё.
Елена чувствовала, как внутри всё холодеет. Картина становилась всё яснее. Алексей приехал к умирающему отцу, принёс готовое завещание, уговорил подписать…
— Ольга Николаевна, а вы не помните — отец сам подписывал или кто-то ему помогал?
— Сам, сам. Правда, рука дрожала сильно. Алексей даже придерживал листок, чтобы не съезжал.
— Ну да. И ручку, кажется, тоже направлял. Говорил: «Пап, давай я помогу, а то не получается у тебя».
Всё. Теперь Елена знала достаточно.
— Спасибо вам большое, Ольга Николаевна. Вы очень помогли.
— А что, что-то не так с завещанием?
— Возможно. Если что, вас могут вызвать в суд как свидетеля.
— В суд? — женщина испугалась. — Ой, я не хочу ни в какие суды! Я думала, помогаю соседу…
— Не волнуйтесь, ничего страшного. Просто скажете правду, как всё было.
Выходя от Ольги Николаевны, Елена уже точно знала — Алексей её обманывает. Он приехал к умирающему отцу не для того, чтобы проститься, а для того, чтобы заставить подписать завещание. И, возможно, даже помог отцу с подписью — то есть фактически подписал сам.
Оставалось только это доказать.
Следующие две недели пролетели как в тумане. Елена металась между работой в родном городе и поездками в Воронеж к адвокату. Ирина Викторовна работала быстро и профессионально — собирала документы, опрашивала свидетелей, готовила исковое заявление.
— Экспертиза готова, — сообщила она Елене в очередной приезд. — Результаты интересные. Подпись выполнена рукой вашего отца, но с посторонней помощью. Видны следы направляющего воздействия — кто-то держал руку пишущего и помогал выводить буквы.
— То есть это подделка?
— Не совсем подделка, но и не самостоятельная подпись. Формально завещание можно признать недействительным по причине того, что завещатель не мог самостоятельно его подписать.
Елена облегчённо вздохнула. Значит, её подозрения подтвердились.
— Дальше суд. Дело будет рассматриваться через месяц. Ваш брат уже получил повестку, думаю, скоро с вами свяжется.
Алексей действительно позвонил уже на следующий день. Голос у него был злой и обиженный.
— Лена, ты что творишь? Зачем в суд подала?
— Затем, что ты меня обманул, Алёша. И отца обманул тоже.
— Я никого не обманывал! Папа сам решил оставить мне наследство!
— Сам? Или ты ему помог решить? И с подписью тоже помог?
Пауза. Длинная, тягостная пауза.
— Лена, ты не понимаешь… Он был очень слабый, еле держался. Я просто хотел, чтобы всё было оформлено правильно…
— Правильно — это когда человек сам решает, как распорядиться своим имуществом. А не когда сын приезжает с готовым завещанием и заставляет подписать.
— Я его не заставлял! Мы с ним разговаривали, он согласился…
— Алёша, прекрати врать. Я знаю, как всё было. Ты диктовал завещание по телефону, потом принёс готовое и помог отцу подписать. Это называется принуждением.
— Господи, Лена! Ну хорошо, был грех. Но я же не для себя старался! У меня жена, дети, кредиты… А у тебя что? Квартира своя, работа стабильная…
— Дело не в деньгах, Алёшка. Дело в том, что ты способен обмануть родного человека. И меня, и отца.
— Лена, давай не доводить до суда. Давай разделим всё поровну, и дело с концом.
— Поздно, Алёша. Теперь пусть суд решает.
После этого разговора Елена долго сидела на кухне и плакала. Не от обиды, не от злости — от жалости. К отцу, который умер в одиночестве. К себе, которая потеряла брата. И даже к Алексею, который оказался слабее, чем она думала.
Галина приехала к ней в тот же вечер с бутылкой вина и пакетом печенья.
— Ну что, подруга, держишься?
— Держусь. Только понимаешь, Галь… Я теперь одна совсем. Мама умерла, отец умер, брат… брат как будто умер тоже.
— Не говори глупости. У тебя дочь есть, внуки будут. А брат… может, одумается ещё.
— Не одумается. Такие вещи не прощаются.
Галина налила вина в два стакана.
— За правду, Ленка. Какой бы горькой она ни была.
— За правду, — согласилась Елена и выпила.
Зал суда оказался меньше, чем Елена представляла. Несколько рядов скамеек, стол судьи, место для секретаря. Она пришла за полчаса до начала заседания и сидела в первом ряду, нервно теребя ручку сумочки.
Алексей появился в последний момент. Выглядел он неважно — осунувшийся, в мятом костюме, с красными глазами. С ним был адвокат — молодой мужчина в дорогом костюме, который сразу начал шуршать бумагами и что-то объяснять Алексею.
Их взгляды встретились на секунду. Алексей отвернулся первым.
— Встать, суд идёт! — объявил секретарь.
Судья оказалась женщиной средних лет, строгой, но не злой. Она внимательно изучила документы, выслушала заявления обеих сторон.
— Итак, истец утверждает, что завещание составлено с нарушениями, ответчик с этим не согласен. Рассмотрим доказательства по порядку.
Ирина Викторовна представила результаты экспертизы, показания свидетелей, фотокопии документов. Говорила четко, профессионально, без лишних эмоций.
