— Тогда объясни. Четко, ясно, без намеков. Мужики намеков не понимают. Скажи прямо — либо он ставит границы с матерью, либо ваш брак под угрозой.
Инна вернулась домой около полуночи. Андрей уже спал. Она легла рядом и долго смотрела в темноту, обдумывая слова Оксаны.
На следующее утро, когда они пили кофе перед работой, Инна решилась.
— Андрей, нам надо поговорить. Серьезно.
— Опять про маму? — он устало потер лицо.
— Да, про маму. Я больше не могу так жить. Мне кажется, что у меня нет собственного дома. Я не чувствую себя здесь хозяйкой. Я чувствую себя гостьей, которую терпят.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Я говорю, как есть. Твоя мама приходит сюда каждый день. Она распоряжается моими вещами, критикует мой образ жизни, обсуждает нашу личную жизнь с подругами. И ты ничего не делаешь, чтобы это остановить.
— Что я должен делать? Выгнать мать?
— Поговорить с ней! Объяснить, что у нас должно быть свое пространство. Что она может приходить в гости, но не каждый день. И не распоряжаться здесь, как у себя дома.
Андрей встал и прошелся по кухне.
— Моя мама всю жизнь посвятила мне. Она одна меня растила, когда папа в рейсах пропадал. Она работала на трех работах, чтобы я ни в чем не нуждался. И теперь, когда ей одиноко и тяжело, я должен сказать ей — не приходи?
— Я не говорю «не приходи». Я говорю «не приходи каждый день и не веди себя здесь как хозяйка».
— Для нее это одно и то же. Она поймет это как отказ.
— Тогда пусть поймет! Андрей, я устала! Я хочу прийти домой и просто отдохнуть, а не оправдываться за каждую купленную вещь! Я хочу готовить то, что мне нравится, а не слушать, что я все делаю неправильно! Я хочу жить своей жизнью!
— А я хочу, чтобы моя мама не чувствовала себя брошенной!
Они замолчали, глядя друг на друга. Инна вдруг поняла, что разговор зашел в тупик. И что Андрей не готов ничего менять.
— Хорошо, — она взяла сумку. — Тогда я пойду на работу.
В тот день Варвара Михайловна снова пришла вечером. Но на этот раз Инна не стала молчать.
— Варвара Михайловна, давайте поговорим, — она села напротив свекрови за стол.
— О том, как часто вы бываете у нас. Хотите жить с нами? Хорошо, только потом не жалуйтесь.
Лицо Варвары Михайловны напряглось.
— Что-то не так? Я же помогаю вам, стараюсь.
— Я понимаю. И я благодарна за помощь. Но видите ли… мне нужно иногда побыть дома одной. Или вдвоем с Андреем. У нас тоже должна быть своя жизнь.
— То есть ты хочешь сказать, что я вам мешаю?
— Нет, я не это имею в виду…
— Нет-нет, я все поняла. Свекровь — она всегда лишняя. Пока нужна — пожалуйста, помоги, приготовь, убери. А потом — уходи, не мешай молодым жить.
— Варвара Михайловна, вы не так меня поняли!
— Я все правильно поняла, Инна. Не волнуйся, я больше не буду вам мешать.
Она встала, взяла сумку и ушла, даже не попрощавшись. Инна осталась сидеть на кухне, чувствуя, как внутри все сжимается от вины и облегчения одновременно.
Андрей пришел через час. Выслушал ее рассказ и холодно сказал:
— Ты довольна? Обидела мою мать.
— Я просто попросила приходить пореже…
— Ты дала ей понять, что она здесь не нужна. Отлично, Инна. Просто отлично.
Он ушел в комнату и закрыл дверь. Инна осталась на кухне одна.
Следующие три дня Варвара Михайловна не приходила и не звонила. Андрей разговаривал с Инной только по необходимости — односложно, холодно. Атмосфера в квартире была хуже, чем когда свекровь торчала здесь каждый день.
На четвертый день, вечером в пятницу, в дверь позвонили. Андрей открыл.
— Пап! Ты чего здесь?
— Здравствуй, сын. Можно войти?
Павел Аистов стоял на пороге с небольшой сумкой в руке. Высокий, широкоплечий, с седыми волосами и усталым лицом.
— Конечно, заходи! — Андрей обнял отца. — Ты же должен был только через неделю приехать.
— Рейс закончился раньше. Решил домой заскочить, — Павел вошел в квартиру, поздоровался с Инной. — Как дела у вас?
— Нормально, — Андрей и Инна ответили одновременно.
Павел внимательно посмотрел на них обоих.
— Что-то не похоже на нормально. Где мать?
— Странно. Я заезжал — квартира пустая. Думал, она у вас.
— Она… мы немного поссорились, — Андрей неловко переступил с ноги на ногу.
За ужином Андрей вкратце объяснил ситуацию. Павел слушал молча, изредка кивая. Когда сын закончил, он откинулся на спинку стула.
— Так. Значит, мать каждый день к вам ходила?
— И ты думал, это нормально?
— Пап, ей же скучно! Она на пенсии, одна сидит…
— Одна? — Павел усмехнулся. — Андрей, у твоей матери есть муж. Я, между прочим. Или ты забыл?
— Ты постоянно в рейсах.
— Да, постоянно. Потому что работаю. Но это не значит, что у меня нет дома. Я возвращаюсь домой, а там пусто. Жена целыми днями у сына сидит, потому что ей «скучно».
Андрей замолчал, глядя в тарелку.
— Я понял, — продолжал Павел. — Сейчас разберемся.
Он достал телефон и набрал номер.
— Варя, ты где? … Ага. Я дома, приехал раньше. Приезжай. … Нет, не завтра. Сейчас. Нам надо поговорить всем вместе.
Варвара Михайловна приехала через сорок минут. Была взволнованная, глаза красные — видимо, плакала. Увидев мужа, она остановилась в дверях.
— Паша? Ты же должен был только на следующей неделе…
— Проходи, садись, — он кивнул на стул. — Будем разговаривать. Все вместе.
Они сели за стол — Павел во главе, Варвара Михайловна с одной стороны, Андрей и Инна с другой.
— Так, — Павел сложил руки на столе. — Варя, объясни мне, что ты делала у детей каждый день?
— Я помогала им, — голос свекрови дрожал. — Готовила, убирала. Они же работают оба, устают.
— Они тебя просили о помощи?
— Ну… нет, но я же вижу, что им тяжело.
— Или тебе было тяжело сидеть дома одной?
Варвара Михайловна замолчала.
— Я не понимаю, что происходит, — продолжал Павел. — У тебя есть муж, дом, подруги. Ты всю жизнь мечтала выйти на пенсию, сказала, что столько дел хочешь переделать. А вместо этого ты торчишь у сына и мешаешь им жить.
— Я не мешаю! — вспыхнула Варвара Михайловна. — Это Инна придумала, что я мешаю!
— Инна права, — Павел посмотрел на невестку. — Прости, что сразу не разобрался в ситуации.
Инна молча кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Мне есть, что тебе сказать, Варя, — Павел повернулся к жене. — Помнишь, как мы поженились? Моя мать тоже хотела жить с нами. Говорила, что поможет, научит тебя вести хозяйство. И я тогда согласился. Думал, ну что такого — мама поживет с нами, действительно поможет молодой жене.
Варвара Михайловна опустила глаза.
— Три месяца мы так прожили, — продолжал Павел. — Три месяца ты плакала каждую ночь. Потому что свекровь критиковала каждый твой шаг. Говорила, что ты плохо готовишь, плохо убираешь, неправильно гладишь мои рубашки. Ты похудела на восемь килограммов. Перестала улыбаться. И я тогда чуть не потерял тебя.
