— Паша, завтра приезжает твоя мама, так что давай наведём порядок в гостевой комнате.
Дарья произнесла это буднично, доставая из шкафа чистое постельное бельё. Павел сидел на диване с ноутбуком и даже не поднял головы, продолжая что-то увлечённо печатать. За три года брака Даша уже привыкла к этим визитам свекрови каждые два месяца, как по расписанию. Галина Петровна жила в соседнем городе, в четырёх часах езды на поезде, но считала своим долгом регулярно проверять, как поживает её единственный сын.
— Угу, — рассеянно отозвался Павел. — Кстати, мама сказала, что на этот раз задержится подольше. Недели на две минимум.
Даша замерла с наволочкой в руках. Обычно свекровь гостила три-четыре дня, максимум неделю. Две недели — это было что-то новое.
— Почему так долго? Что-то случилось?
Павел наконец оторвался от экрана и пожал плечами.
— Да нет, просто соскучилась. Говорит, редко видимся. Хочет побольше времени с нами провести.
В его голосе звучала такая детская радость, что Даша не стала возражать. Она знала, как он привязан к матери. После того как отец ушёл из семьи, когда Павлу было десять, Галина Петровна растила сына одна. Они были очень близки, может быть, даже слишком близки для взрослого тридцатилетнего мужчины и его матери.
На следующий день Галина Петровна появилась на пороге их квартиры ровно в полдень. Высокая, статная женщина с идеально уложенными волосами и безупречным макияжем. В её пятьдесят пять она выглядела моложе своих лет и гордилась этим. Она обняла сына, долго прижимая его к себе, потом окинула взглядом Дашу и сухо кивнула.
— Дарья. Надеюсь, я не слишком вас стесню.
— Конечно нет, Галина Петровна. Мы всегда вам рады.
Даша старалась быть приветливой, хотя внутри уже начинала накапливаться тревога. Что-то в манере свекрови, в её оценивающем взгляде, в том, как она осматривала квартиру, словно инспектор, не предвещало ничего хорошего.
Первые дни прошли относительно спокойно. Галина Петровна обосновалась в гостевой комнате, но большую часть времени проводила на кухне или в гостиной. Она готовила любимые блюда Павла, рассказывала истории из его детства, показывала старые фотографии. Павел млел от счастья, превращаясь в её присутствии из взрослого мужчины в восторженного мальчишку.
Проблемы начались на четвёртый день. Даша вернулась с работы и обнаружила, что вся кухня перестроена. Посуда стояла в других шкафах, специи переставлены, даже холодильник был организован по-новому.
— Галина Петровна, что произошло? — осторожно спросила она.
Свекровь, помешивая что-то в кастрюле, обернулась с невинной улыбкой.
— Ах, Дашенька, просто навела порядок. У вас тут был такой хаос! Как вы вообще находили что-либо? Теперь всё по системе, как надо.
Даша прикусила язык. Это была её кухня, её система, к которой она привыкла. Но спорить не хотелось, особенно видя, как Павел с обожанием смотрит на мать.
На следующий день Галина Петровна взялась за гостиную. Она переставила мебель, заявив, что так «энергия лучше циркулирует». Потом дошла очередь до спальни.
— Дарья, милая, — начала она за ужином. — Я заметила, что у вас постельное бельё какое-то… простоватое. Завтра съездим, купим что-нибудь приличное. И шторы надо поменять. Эти совсем не подходят к интерьеру.
— Нам нравятся наши шторы, — мягко возразила Даша.
Галина Петровна покачала головой, словно разговаривая с неразумным ребёнком.
— Дорогая, поверь мне, у меня больше опыта в этих вопросах. Я же хочу как лучше. Павлик, скажи ей!
Павел неловко поёрзал на стуле, глядя то на мать, то на жену.
— Мам, может, не стоит… Даше нравится, как есть.
— Павлуша, — голос Галины Петровны стал мягким и одновременно укоризненным. — Я всего лишь пытаюсь помочь. Создать вам уют. Разве это плохо?
И Павел сдался, как всегда сдавался под этим взглядом.
— Даш, может, правда посмотрим новые шторы? Мама в этом разбирается.
Даша почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Но она промолчала, понимая, что любые возражения будут восприняты как неблагодарность.
К концу первой недели квартира была неузнаваемой. Галина Петровна методично прошлась по каждой комнате, внося свои «улучшения». Она выбросила Дашины любимые подушки с дивана («слишком яркие, режут глаз»), заменила коврик в ванной («этот уже старый, негигиенично»), даже переорганизовала Дашин рабочий стол («как ты вообще в таком бардаке работаешь?»).
Но настоящий удар был нанесён в воскресенье утром. Даша проснулась от звуков, доносившихся из кухни. Она вышла и застыла на пороге. Галина Петровна стояла у плиты, а рядом с ней, в Дашином фартуке, стояла незнакомая девушка лет двадцати пяти. Миловидная блондинка с большими голубыми глазами восторженно слушала, как свекровь объясняет ей рецепт фирменных блинчиков.
