— Раз ты не дала нам денег на машину, мы не будем помогать с твоим ребёнком, — обиженно протянула Тамара Павловна, и в её голосе зазвенели стальные нотки, которые Лена научилась распознавать безошибочно. Это был голос не просьбы, а ультиматума.
Лена молча смотрела на свекровь, переводя взгляд на свёкра, Виктора Степановича, который с важным видом поддакивал жене, и на собственного мужа, Диму. Дима сидел, вжав голову в плечи, и старательно изучал узор на стареньком ковре. Он всегда так делал, когда его разрывали между двух огней. А точнее, когда его маменька начинала очередное наступление.
— Тамара Павловна, мы же это уже обсуждали, — устало сказала Лена. Её годовалый сын Миша спал в соседней комнате, и она молилась всем богам, чтобы он не проснулся от этих повышенных тонов. — У нас нет «лишних» восьмисот тысяч. Деньги, которые лежат на моём счёте, — это подушка безопасности. На ребёнка, на непредвиденные расходы.
— Вот и непредвиденные расходы! — всплеснула руками свекровь. — Нам машина нужна! Старая совсем разваливается. Как мы на дачу будем ездить? А к вам как? Мы же с внуком хотели помогать, в поликлинику его возить, гулять. На автобусе с коляской не наездишься!
Она говорила так, будто Лена лично сломала их старенькую «Ладу». И будто помощь с внуком была не их желанием, а тяжкой повинностью, за которую требовалась предоплата.
— Мы предлагали вам помочь с ремонтом, — тихо напомнила Лена. — Или посмотреть недорогую машину, подержанную.
— Что?! — Тамара Павловна аж побагровела. — Ездить на чьих-то обносках? Лена, ты в своём уме? Мы всю жизнь работали, заслужили новую машину из салона! Сын у нас один, внук один. Неужели для самых близких людей жалко? Твой отец тебе вон на свадьбу сколько отвалил, а ты для родителей мужа копейку жмёшь!
Это был удар ниже пояса. Ленин отец действительно помог им с первым взносом на ипотеку, продав свою дачу. Но это было его решение, его подарок. А деньги, о которых шла речь сейчас, Лена заработала сама, сидя в декрете на удалёнке. Она бралась за любые проекты, не спала ночами, чтобы скопить эту сумму. Не для машины свёкрам. Для сына.
— Мама, ну перестань, — наконец подал голос Дима, не отрывая глаз от ковра. — Лена права, это на Мишу деньги.
Тамара Павловна метнула в сына испепеляющий взгляд.
— Я смотрю, тебя жена совсем под каблук загнала! Уже и матери слова поперёк сказать не боишься! Мы тебя растили, ночей не спали, а теперь, значит, на старости лет и уважения не заслужили? Виктор, ты посмотри на него!
Виктор Степанович, до этого молчавший, откашлялся и произнёс веско:
— Не по-семейному это, Лена. Неправильно. Семья — это когда все в один котёл. А у тебя свой карман появился.
Лена почувствовала, как внутри всё закипает. Её карман? Она тянула на себе ипотеку, пока Димина зарплата инженера уходила на кредиты, взятые им ещё до свадьбы. Она оплачивала счета, покупала продукты и одежду для всех троих. А теперь её скромная заначка, её единственная страховка, стала «её карманом».
— Раз так, — Тамара Павловна поднялась, демонстрируя всю глубину своей обиды, — то и помощи от нас не ждите. Раз мы для вас чужие люди, то и внук ваш нам чужой. Сами справляйтесь. Посмотрим, как ты запоёшь, когда на работу выйдешь.
Она развернулась и пошла к выходу. Виктор Степанович, тяжело вздохнув, последовал за ней. Дима наконец поднял голову. В его глазах была мольба. «Лена, ну сделай что-нибудь. Ну уступи».
Но Лена молчала. Она просто смотрела, как за родителями мужа закрывается дверь. А потом повернулась к Диме.
— Ты серьёзно считаешь, что они правы?
— Лен, ну они же родители, — заюлил он. — Они не со зла. Просто им обидно. Они стареют, им тяжело. А ты так категорично…
— Категорично? Дима, они требуют сумму, равную годовому бюджету нашей семьи! Не на лечение, не на что-то жизненно важное. На новую машину из салона, потому что старая им «надоела»! И шантажируют помощью с нашим сыном!
— Это не шантаж… — начал было Дима, но Лена его перебила.
— Это самый настоящий шантаж. И ты это прекрасно понимаешь. Но тебе проще, чтобы я сдалась, чем спорить с мамой.
