— Из жалости? — тихо повторила она. — Это ваш сын женился на мне из жалости?
— Не передёргивай! — отрезала Галина Михайловна. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Андрей мог бы найти себе жену получше. Из приличной семьи. С хорошим воспитанием. А не…
Она осеклась, но было уже поздно. Недосказанное повисло в воздухе тяжёлым облаком. — Не что? — холодно спросила Татьяна. — Договаривайте, Галина Михайловна. Не из провинции? Не дочь простых рабочих? Не ту, которая сама пробивалась в жизни, без богатых родителей?
— Я этого не говорила!
— Но думаете. Каждый день думаете и даёте мне это почувствовать. Салфетки не те, продукты не там покупаю, родители не такие престижные. А знаете что? Мне надоело!
Татьяна сняла фартук и бросила его на стол. Галина Михайловна отшатнулась, словно ей дали пощёчину.
— Что ты себе позволяешь?
— То, что должна была сделать давно. Я ухожу. Из этой кухни, из этого разговора, из этой токсичной атмосферы.
— Куда это ты собралась? — насмешливо спросила свекровь. — К мамочке в провинцию? Или снимать угол где-нибудь на окраине?
Татьяна остановилась в дверях и обернулась. На её лице появилась странная улыбка — не радостная, но освобождённая.
— Знаете, Галина Михайловна, я вам сейчас кое-что расскажу. Помните, полгода назад я ездила в командировку на две недели?
— Ну и что? — настороженно спросила свекровь.
— Это была не командировка. Я ездила к нотариусу в родной город. Оформляла наследство.
Галина Михайловна нахмурилась. Она ничего не знала ни о каком наследстве.
— Моя тётя, сестра отца, умерла год назад. Она жила в Германии последние двадцать лет. Детей у неё не было, и она оставила всё мне. Квартиру в Мюнхене и приличную сумму денег.
Свекровь открыла рот, но слова не шли. Татьяна продолжала тем же спокойным тоном:
— Я не говорила об этом Андрею. Хотела сначала всё оформить, разобраться с документами. А потом… потом я поняла, что это мой шанс. Шанс начать новую жизнь. Без унижений, без постоянных упрёков, без ежедневного напоминания о том, что я недостаточно хороша.
— Ты… ты врёшь! — выдавила Галина Михайловна. — Это всё выдумки!
Татьяна достала из кармана телефон, открыла галерею и показала фотографию документа на немецком языке с печатями и подписями.
— Вот документ о праве собственности. Можете проверить, если знаете немецкий. Хотя вряд ли — вы же даже английский не учили, считали, что это для простых людей.
Лицо свекрови стало пунцовым. Она тяжело опустилась на стул.
— И что теперь? Ты бросишь Андрея? Разрушишь семью из-за каких-то глупых обид?
— Глупых обид? — Татьяна покачала головой. — Три года систематического унижения — это глупые обиды? Знаете, я долго думала, стоит ли сохранять этот брак. Я люблю Андрея, правда люблю. Но он никогда не защищал меня от вас. Никогда не становился на мою сторону. Для него всегда было проще попросить меня потерпеть, чем поговорить с вами.
— Он хороший сын! — вскинулась Галина Михайловна.
— Да, хороший сын. Но плохой муж. И знаете, в чём ирония? Если бы вы относились ко мне хоть немного по-человечески, я бы поделилась этим наследством с семьёй. Мы бы могли купить дом побольше, поехать все вместе в путешествие, многое могли бы сделать. Но вы своими руками всё разрушили.
Галина Михайловна вскочила со стула. Её руки дрожали от ярости.
— Да как ты смеешь! Ты думаешь, деньги делают тебя лучше? Ты думаешь, теперь ты можешь смотреть на нас свысока?
— Нет, — спокойно ответила Татьяна. — Деньги не делают меня лучше. Они делают меня свободной. Свободной от необходимости терпеть ваше хамство. Свободной от ежедневных унижений. Свободной выбирать, как и где мне жить.
В этот момент хлопнула входная дверь. В квартиру вошёл Андрей. Высокий, широкоплечий, с усталым лицом после рабочего дня. Он сразу почувствовал напряжение.
— Что происходит? Мам, Таня, вы опять поссорились?
