— Сама же видишь, какие времена тяжелые, — недовольно произнесла Евгения Максимовна, — а от тебя даже помощи нет! И какая ты после этого дочь?
— Самостоятельная, — ответила Кристина. – Чего и вам желаю!
— Бессовестная! – сказала Евгения Максимовна. – И это после того, как я тебя вырастила!
— Так, мать-героиня местного масштаба, хватит мне тут на жалость давить! Ты еще скажи, что вы все нищенствуете и только с милостыни живете! – фыркнула Кристина.
— А ты могла бы и совесть иметь! – поморщилась Евгения Максимовна – Нет бы, приехала, по хозяйству помогла! Спросила бы, чем ты еще помочь можешь! А тебя же не дождешься! Так и не дозовешься! Пропадать будем, а тебе без разницы!
— Мама, давай честно, — Кристина покачала головой. – Вам еще до «пропадать» очень и очень далеко!
— Это видимость! – воскликнула Евгения Максимовна. – Из последних сил стараемся выглядеть прилично!
— Поэтому у Ольки телефон за пятьдесят тысяч? – Кристина кивнула на телефон сестры, что лежал на зарядке. – Я хоть и работаю, а такой себе позволить не могу!
— Это подарок! – спохватилась Евгения Максимовна.
— Ну, а я не такая щедрая, чтобы дорогие подарки делать, — Кристина вернулась к основной теме своего визита. – Мне нужны деньги на открытие бизнеса. Поэтому квартиру я буду продавать!
— Совести у тебя нет! – взвизгнула Евгения Максимовна. – А нам всем, что, на улицу идти?
— А вот прибедняться не надо! – Кристина погрозила пальцем. – У тебя есть своя квартира!
— Однушка! – воскликнула Евгения Максимовна. – Мы ее сдаем, чтобы ноги не протянуть!
— И дом в деревне, — добавила Кристина.
— Это дача! Мы с того огорода кормимся! – чуть ли не в припадке, произнесла Евгения Максимовна.
— Кормитесь вы не с огорода, а со сдачи самой дачи! И сдаете ее круглый год! – заметила Кристина. – Поэтому врать не надо!
— Да, что ты за дочь-то такая! – Евгения Максимовна ударилась в слезы. – Мамочку родную с сестричками на улицу гонишь! Из дома родного! А мы ж тут всю жизнь прожили!
И теперь нас с корнем рвешь! От родных стен отрываешь! А времена-то такие тяжелые! И ты, нет, чтобы помочь, дома нас лишаешь!
Кристина смотрела на слезы матери и не верила ни единой слезинке. Но, приличия ради, послушала причитания и обвинения мамы какое-то время.
Еще и сестры повысовывались из комнат, чтобы послушать, чего это мать горло дерет.
Увидев Кристину, лица у них стали брезгливо-неприязненные. Но говорить ничего не стали.
— Старшая дочь ты у меня! На тебя же надеялась, что не оставишь маму! Поможешь и поддержишь!
А ты маму родную, да сестричек маленьких, на улицу! Под дождь! Под снег! Всем ветрам на растерзание!
Но, сколько бы Евгения Максимовна не причитала, Кристина даже глазом не моргнула, чтобы показать, что это ее хоть как-то трогает.
А когда ей завывания надоели, она спокойно произнесла:
