Вечер выдался на удивление тихий. Муж ушёл к другу. На кухне только я и Галина — нарезаю салат, но рука дрожит. Вижу, что и она чем-то обеспокоена — уронила шумовку, вздохнула чересчур тяжело.
— У тебя, Люда, сердце доброе, — вдруг говорит, — а у меня язык не на месте. Наверное, нам не надо было так вторгаться…
Я замолкаю, держу салатницу обеими руками, дышу медленно. Вот оно. Разговор, которого я боялась и ждала одновременно.
— Мне трудно просить, — отвечаю, — была хозяйкой… Теперь — не знаю, кто.
Галина тоже не прячет усталости. Говорим о прошлом, о матерях, о своих привычках, смешно вспоминаем, как ссорились из-за чепухи ещё в молодости.
— Вы с Таней не чужие, — наконец говорю, — но есть в доме место, которое нельзя занять.
Она кивает, не спорит. Кажется, впервые с момента их переезда между нами что-то — не конфликт, а признание.
В этот вечер не принято ни одного решения, не выдвинуто ультиматумов. Просто обе впервые честно сказали, как трудно вместе и по-настоящему признали: да, больно, да, не так всё представляли.
После того разговора что-то изменилось, тайно и необратимо. Будто бы вздохнули обе, выдохнули.
Конечно, повседневные мелочи остались. Их вещи по-прежнему теснят мои, в ванной иногда очередь, стиральная машина урчит сверх нормы. Но с каждым днём напряжение спадало — чуть-чуть, но довольно, чтобы снова открывать утром окна и слушать, как воркуют голуби за стеклом.
Пару дней спустя Галина сама предложила:
— Давай порядок новый устроим. Мы ведь не навсегда. Ты покажи — где чего не трогать, а где сами разберёмся.
Меня пробрало до мурашек. Вот что значит услышать друг друга! Возможность остаться собой — редкая роскошь, особенно под одной крышей.
А потом пришла долгожданная весть: дело на стройке двинулось, скоро приёмка, справится ли бригада в срок. В доме стало легче дышать, будто стены раздвинулись. Даже Татьяна смягчилась, перестала говорить, что ей не хватает французских пошлин, а иногда вместе варили уху и обсуждали детство.
Парадокс: чем ближе был их переезд — тем теплее стало на душе. Я поняла — дом не в количестве комнат или расписании на кухне.
Дом начинается там, где твою уязвимость услышали, где дали место отдышаться. Где можно быть собой.
Они уехали через две недели — с благодарностью, искренне, хоть улыбка была у всех чуть растягивается… До слёз.
Первое утро — всё тихо. Я снова хозяйка. Но уже не та: стала чуть мудрее, чуть мягче. Иногда теперь думаю — главное ведь не стены, главное — силы признавать свои границы и уметь делиться.
Ведь дом — он такой… живой. Его каждый день строим заново. Иногда — вопреки планам.
Рекомендуем к прочтению
