«Жить хочу» — сказал Андрей, не скрывая своей тревоги о здоровье, и впервые ощутил поддержку дочери в трудный момент

День за днём он пробует держаться нового режима. По утрам жена готовит овсянку без сахара; Андрей жмурится от её вкуса и добавляет яблоко — всё равно пресновато. В обед он берёт контейнер с овощами на работу; коллеги шутят про «здоровое питание», а он отвечает тем же тоном, но внутри растёт злость на ограничения.

По вечерам напряжение усиливается: ужин заканчивается рано, а ночью желудок напоминает о голоде знакомым урчанием. Андрей пытается отвлечься просмотром фильмов или чтением новостей на планшете; иногда выходит на балкон — морозный воздух бодрит лицо до покалывания.

Однажды вечером жена приносит новую книгу рецептов для сердечников и радостно делится идеями: тушёная капуста с куриной грудкой без соли, суп-пюре из цветной капусты… Андрей слушает рассеянно; старается поддержать жену словами, но на самом деле тоскует по простым удовольствиям вроде шоколадной булки или сгущёнки к чаю.

Наступает поздний вечер — за окном фонарь высвечивает редкие хлопья снега на фоне глухой темноты двора. Радиатор чуть шумит под подоконником; воздух в комнате тёплый, но внутри Андрея отдаёт холодком тревога. Семья расходится по комнатам спать; только он остаётся перед телевизором под пледом.

Часы показывают почти полночь. Андрей чувствует мучительную тягу к сладкому: словно кто-то изнутри нашёптывает оправдания — «всего раз», «никто ведь не узнает». Он идёт на кухню босиком; пол под ногами прохладный после ковра в гостиной. Открывает шкафчик над холодильником ещё раз — теперь там обнаруживает маленькую коробку зефира на верхней полке за крупами.

Он медлит секунду-другую, ощущая запах бумаги коробки вперемешку с еле различимым сладким ароматом. Разум сопротивляется: вспоминаются слова врача и обеспокоенный голос жены вечером («давай попробуем вместе»). Но рука сама тянется за лакомством.

Первый кусочек зефира прилипает к зубам — вкус кажется почти взрывным после недельного воздержания от сахара; сладкое растекается по языку так ярко, что у Андрея даже кружится голова. Он смотрит в окно: за стеклом медленно летят снежинки под светом фонаря.

Съев два кусочка подряд, он вдруг ощущает сильную тошноту и резкую тяжесть слева в груди. Сердце начинает колотиться неровно; во рту появляется металлический привкус страха. Он едва успевает присесть за столом — пальцы дрожат от слабости.

На кухню быстро выходит жена в потёртом халате поверх пижамы; взгляд испуганный: «Что случилось?» Через минуту появляется дочь с телефоном в руке — она уверенно набирает номер скорой помощи: коротко объясняет диспетчеру симптомы отца («резкая боль в груди… плохо дышит…»), нервно слушает инструкции.

Всё вокруг будто замедляется: далёкий глухой звук машины проносится по заснежённой трассе за окном; во всей квартире становится холоднее из-за сквозняка из прихожей. Андрей опускает голову на руки — сердце стучит тяжело; жена гладит его плечо дрожащей ладонью.

Ждать скорую становится мучительно долго: каждая минута кажется длиннее предыдущей, комната наполняется тревогой вперемешку с надеждой услышать звук шагов по лестничной клетке.