Мира пообедала, вымыла посуду и прилегла вздремнуть. Муж уехал на дачу к своему другу помочь починить забор. Вернётся только завтра к вечеру, в понедельник ему на работу. Мира год как вышла на пенсию, а Павлу до неё ещё два года работать.
Неожиданный звонок вырвал её из дрёмы. Мира не сразу сообразила, что это телефон.
— Да... – хриплым со сна голосом ответила она, даже не взглянув на экран.
А кто ещё ей мог ей звонить, кроме дочери и мужа? Павел звонить не любил, значит, дочь. Та жила с мужем в другом городе и скоро должна родить.
— Мира? Спала что ли? — раздался в трубке незнакомый женский голос.
— Кто это? – настороженно спросила Мира.
В трубке послышался демонстративно громкий вздох.
— Не узнала меня? Сколько же мы с тобой не виделись?
— Алла?.. Как ты узнала мой номер? – удивилась Мира и почему-то совсем не обрадовалась.
— Это так важно? Встретила несколько лет назад твою мать, она и дала.
Мира вспомнила, что-то такое мама говорила.
— Ты в городе? – Она и сама понимала, что задала глупый вопрос. Зачем звонить, если не из желания встретиться? — Ходили слухи, что ты в Америку уехала, — добавила она.
В трубке раздался смех, который тут же перешёл в стон.
— Что с тобой? Ты где? – встревожилась Мира.
— Я в больнице. Собственно, по этому поводу и звоню тебе. Ты можешь прийти ко мне? Хочу кое-что тебе сказать. Да, ничего не приноси, не нужно.
— В больнице? Ты заболела? – спросила Мира, окончательно проснувшись.
— Мне трудно говорить. Адрес пришлю эсэмэской.
— А в … — начала Мира, но в телефоне раздались короткие гудки.
Следом пришло сообщение с названием больницы. «Боже мой, у Аллы онкология!» – Мира растерянно перечитала сообщение.
Она посмотрела на часы — половина шестого. Пока доберётся до больницы, прием посетителей уже закончится. Она пошла на кухню и достала из морозилки курицу для бульона. Алла сказала, что ничего не приносить, но как идти в больницу с пустыми руками? Домашний бульон – это не еда, а лекарство. Мира положила курицу размораживаться в раковину, а сама села за стол. Дочери двадцать восемь, значит, столько же лет они не виделись с Аллой.
С возрастом все новости, даже хорошие, Мира привыкла встречать с осторожностью. После звонка Аллы она никак не могла избавиться от чувства тревоги. И Павла, как назло, нет дома. Может, это и к лучшему. Завтра с утра она сварит бульон, навестит Аллу и всё узнает. Вот только успокоиться никак не получалось.
Алку с десятилет воспитывала бабушка по отцовой линии. Ласки она не знала и часто допоздна сидела у Миры, вместе делали уроки. Бабка гнала самогон и снабжала им всех местных алкашей. Родители, естественно, тоже пили. Жёны алкашей грозились спалить бабкин подпольный завод. Может, и правда, кто-то приложили руку к пожару, а может, как считала милиция, отец уснул с зажжённой папиросой, но Алкины родители не смогли выбраться из горящего дома. (продолжение в статье)
— Слушайте, ну не ломайте вы моему сыну жизнь, — пресмыкался передо мной сват, — ему ж и тридцати нет! Вы ж прекрасно понимаете, что девка ваша сама напросилась? Она Русланчика постоянно выводила на эмоции, она сама нарывалась! Подпишите бумаги, откажитесь от претензий. Вы же понимаете, что я все равно его выкуплю у правосудия?!
Настенька… Ей бы сейчас двадцать два было. Моя девочка… Она у меня появилась, можно сказать, по счастливой случайности. Отца её я так, мельком знала. Крым, пансионат, две недели курортного романа… Мне тогда двадцать пять было, я вообще о будущем не думала. Отдохнула, вернулась домой, вышла на работу, и как обухом по голове — беременна. Ну и что? Решила сразу. Пошла в консультацию, а там врач: — Ой, мамаша, да у вас ребенок под Новый год родиться может! Я только усмехнулась, анализы сдала, направления на аборт взяла и домой пошла. Спокойно так. Вообще, одна я уже давно жила. Папа на тот момент помер десять лет как, а мамы три года уже не было. И остались мы вдвоем — я и моя старшая сестра, Иришка. Ей тридцать четыре было, в жизни она хорошо устроилась: работа хорошая, квартира своя, муж замечательный. Иришка забеременела чуть раньше меня. Радовалась так! Звонила чуть ли не каждый день, про своё состояние рассказывала. А тут звонит, голос какой-то убитый. Просит прийти к ней завтра. А я не могу, у меня аборт завтра. Рассказала ей… И тут как прорвало: ревёт в трубку. Говорит, чтоб я сначала к ней пришла, а потом уже на аборт. Прихожу. Иришка сидит, бледная вся, как полотно. — Рак у меня, Ната, — говорит, и голос дрожит, — неоперабельная стадия. Вчера аборт заставили сделать. У меня аж ноги подкосились, земля из-под ног ушла. — Да как же так?! Ты ведь не жаловалась никогда на здоровье. У тебя ничего не болело… — Да болело, просто говорить не хотела… Да и форма у меня… скоротечная. Так врач сказал. Нат, я не об этом хочу с тобой поговорить… Я тебя прошу, не делай аборт! Сохрани ребенка ради меня. Я ведь помру через в любом случае, и останешься ты совсем одна. Я так хотела этого малыша… Пусть он у тебя родится, раз я сама не смогла… Слезы у меня ручьем полились. Обнялись мы, крепко-крепко, будто в последний раз. — Ириш, ну как же так? За что? — Не знаю, Наташ. Не знаю. Просто… так случилось. Но ты должна родить. — Но как же я одна? И что люди скажут… — Неважно, что скажут. Главное — это жизнь. Твоя жизнь, жизнь твоего ребенка. Моя жизнь… в нем. Пожалуйста, Наташа, пообещай мне. — Я… я не знаю, Ириш. Это так сложно. — Ничего сложного. Просто сохрани ребенка. Просто роди его. Дай ему свою любовь. Дай ему все то, что я бы дала своему… Она замолчала, уткнулась мне в плечо и зарыдала еще горше. А я стояла и молчала. Не могла ни слова вымолвить. В голове только одна мысль: как же так? Почему? — Я подумаю, Ириш. Обещаю, я подумаю. — Нет, Наташа. Не нужно думать. Нужно решить. Сейчас. Ради меня. Я посмотрела на нее. На ее бледное лицо, на ее заплаканные глаза. И поняла, что не могу ей отказать. Не могу. — Хорошо, Ириш. Я сохраню ребенка. Она немного успокоилась. — Спасибо, Наташа. Спасибо тебе огромное. Я буду тебе так благодарна… — Не говори так, Иришка. Лучше скажи, чем я тебе помочь могу? — Просто будь рядом. Просто… не оставляй меня. Мы просидели вместе весь день. Иришка рассказывала про то, как хотела обустроить детскую, какое имя придумала… Я слушала и плакала. А вечером пошла домой. В голове — каша. Что делать? Как жить дальше? Что скажут на работе? Кто мне поможет? Утром позвонила на работу, сказала, что заболела. А сама пошла в консультацию. — Передумали, мамочка? — спросила врач, улыбаясь. — Да, — сказала я, — передумала. Она обрадовалась. — Вот и правильно! Это же такое счастье! Будете на учет вставать? — Буду, — ответила я. И тут как-то все завертелось. Анализы, врачи, витамины… Живот начал расти. На работе, конечно, удивились. Спрашивали, кто отец, но я отмалчивалась. Говорила, что не хочу об этом говорить. Кто-то понимал, кто-то осуждал, но мне было все равно. Я знала, что поступаю правильно. Ради Иришки и ради будущего ребенка.
Иришке становилось все хуже и хуже, она слабела с каждым днем. Действительно, болезнь прогрессировала очень быстро. Ее мучали сильные боли, обычные обезболивающие не помогали. Я каждый день навещала ее, мы разговаривали, читали книги, смотрели фильмы. Я, как могла, старалась отвлечь ее от грустных мыслей. — Как там мой малыш? — спрашивала она всегда. — Растет, Иришка. Растет. Скоро пинаться начнет. Она улыбалась. — Я так хочу его увидеть… — Увидишь. Обязательно увидишь. Но я знала, что это неправда, знала, что она не доживет до рождения ребенка. И от этого становилось еще больнее. Как-то она позвала меня к себе. (продолжение в статье)
Бывает же так: вчера ещё лучшие подруги сегодня стали заклятыми врагами, словно чёрная кошка пробежала между ними. А виной всему ОН.
Лена со Светой дружили ещё с института. После, вместе по распределению попали в одну казачью станицу на Дону, пришли работать в одну сельскую школу и жили на одной съемной квартире. Молодые учительницы начальных классов, умницы и красавицы, с утра всё своё педагогическое мастерство выкладывали на первоклашек, а по вечерам старательно писали планы и проверяли тетрадки. И всё было мирно, ладно и складно, пока к хозяйке не приехал в гости её внук.
Сергей, красивый молодой человек, только пришел из армии и знакомству с девушками был очень рад. Умный, культурный, обходительный, он просто очаровал квартиранток. А когда спел им под гитару песни о любви, они вообще стали смотреть на него, как на потенциального жениха. Только вот чьего жениха, решить никак не могли. (продолжение в статье)