– Света, как ты можешь так говорить? – голос Галины Ивановны дрожал, будто она вот-вот расплачется. – Мы же твои родители, мы старые, больные, нам помощь нужна!
Света стояла в дверях своей маленькой съемной квартиры, сжимая телефон. За окном шумела осенний город – гудели машины, где-то лаяла собака. Но все эти звуки заглушал голос матери, полный обиды и ожидания. Света глубоко вдохнула, пытаясь унять гнев, который поднимался внутри, как волна.
– Мам, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Вы с папой решили, что я недостойна наследства. Ладно, ваше право. Но теперь вы звоните и просите, чтобы я вам помогала? А где Лена? Она же получила все, что вы оставили.
В трубке повисла тишина. Света представила мать – маленькую, с вечно поджатыми губами, сидящую за старым кухонным столом в их деревенском доме. Там, где они с сестрой выросли. Там, где все и началось.
– Лена… Лена занята, – наконец выдавила Галина Ивановна. – У нее своя жизнь, работа, дела. А ты… ты же всегда была ближе к нам.
– Ближе? – Света горько усмехнулась. – Это когда я ночами сидела с папой в больнице, пока Лена по заграницам каталась? Или, когда я приезжала каждые выходные, чтобы помочь вам с огородом? А потом вы с папой решили, что я «слишком самостоятельная» и не заслуживаю ни дома, ни земли?
Она не хотела, чтобы голос дрожал, но он дрожал. Два года прошло с того дня, как родители объявили свое решение. Два года с тех пор, как Света узнала, что дом, участок и все сбережения отойдут младшей сестре, Лене. «Ты и без того справишься, Света, – сказал тогда отец, глядя в пол. – А Леночке помощь нужна».
– Света, не начинай опять, – голос матери стал строже. – Мы с отцом сделали, как считали правильным. Но сейчас… сейчас нам тяжело. Папа после инсульта, я одна не справляюсь. Приезжай, пожалуйста.
Света опустилась на стул, чувствуя, как внутри все сжимается. Она любила родителей, несмотря на боль, которую они ей причинили. Но каждый раз, когда она думала о завещании, о том, как они выбрали Лену, в груди начинало жечь. Лена, которая всегда была их любимицей. Лена, которая умела улыбаться в нужный момент, говорить правильные слова, а потом исчезать, когда требовалась реальная помощь.
– Хорошо, мам, – наконец сказала Света. – Я приеду на выходных. Но только посмотреть, что там у вас. И не ждите, что я останусь надолго.
– Спасибо, доченька, – голос Галины Ивановны смягчился. – Я знала, что ты не бросишь нас.
Света положила трубку. Ей было тридцать пять, она работала менеджером в небольшой IT-компании, снимала однокомнатную квартиру на окраине и старалась не думать о прошлом. Но прошлое, как назойливая муха, возвращалось снова и снова.
В субботу утром Света села в электричку. За окном мелькали голые деревья, покрытые инеем, и серое небо, обещающее дождь. Она надела старый пуховик, который всегда держала для поездок в деревню, и старые кроссовки – в доме родителей полы всегда были холодными. В рюкзаке лежали пара теплых свитеров, немного еды и бутылка воды. Света не знала, чего ожидать, но готовилась к худшему.
Дом встретил ее тишиной. Старый, он выглядел еще более уставшим, чем в ее детстве. Во дворе валялись опавшие листья, а грядки, которые мать когда-то так тщательно полола, заросли сорняками. Света постучала в дверь, чувствуя, как сердце колотится.
– Кто там? – голос Галины Ивановны был слабым, почти испуганным.
– Это я, мам, – ответила Света, толкнув дверь.
Мать стояла в прихожей, кутаясь в старый платок. Ее лицо осунулось, под глазами залегли тени. Света почувствовала укол вины – когда она последний раз видела мать? Полгода назад? Год?
– Светочка, – Галина Ивановна шагнула вперед, словно хотела обнять дочь, но остановилась. – Спасибо, что приехала.
– Как папа? – спросила Света, снимая рюкзак и оглядываясь. В доме пахло, лекарствами и чем-то ещё.
– Плохо, – мать опустила глаза. – Ходит с трудом, говорит невнятно. Врачи говорят, восстановление будет долгим.
Света прошла в гостиную. Отец, Иван Петрович, сидел в старом кресле у окна, укрытый пледом. Его левая рука безвольно лежала на подлокотнике, а взгляд был пустым, устремленным куда-то вдаль. Света почувствовала, как горло сжимается. Этот человек, который когда-то таскал ее на плечах и учил кататься на велосипеде, теперь выглядел как тень самого себя.
– Пап, – тихо позвала она.
Он медленно повернул голову, и в его глазах мелькнуло узнавание.
– Света… – голос был хриплым, слова с трудом пробивались наружу. – Ты… приехала.
– Конечно, приехала, – она присела рядом, взяла его руку. Рука была холодной и тонкой, как у ребенка. – Как ты?
– Плохо, – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Но ты… тут. Это хорошо.
Света кивнула, не зная, что сказать. Она не была готова к этому – к слабости отца, к уязвимости матери, к этому дому, который когда-то был ее, а теперь принадлежал Лене.
– Я чайник поставлю, – сказала Галина Ивановна, суетясь. – Ты с дороги, наверное, голодная.
– Не надо, мам, – Света поднялась. – Я сама. Ты лучше расскажи, что вам нужно. Лекарства? Продукты? Может, сиделку нанять?
Мать замялась, теребя край платка.
– Деньги нужны, Света, – наконец сказала она. – Лекарства дорогие, а пенсия… ты же знаешь, какая она.
– А Лена? – Света не смогла удержаться. – Она же получила наследство. Дом, участок, сбережения. Почему она не помогает?
Галина Ивановна отвела взгляд.
– Лена… она продала участок, – тихо сказала мать. – Сказала, что ей деньги нужны на бизнес.
– Какой еще бизнес? – Света почувствовала, как внутри снова закипает гнев. – Она что, все потратила?
– Не все, – мать замахала руками, словно пытаясь смягчить ситуацию. – Она квартиру купила машину. Говорит, что бизнес скоро пойдет, и тогда она нам поможет.
– Скоро пойдет? – Света повысила голос. – Мам, ты серьезно? Она продала землю, которую вы с папой всю жизнь обрабатывали, и теперь живет в свое удовольствие, пока вы тут… – она осеклась, увидев, как мать вздрогнула.
– Не кричи, Света, – попросила Галина Ивановна. – Мы и так виноваты перед тобой. Но Лена… она обещала.
– Обещала, – Света горько усмехнулась. – Как всегда.
Она вышла на крыльцо, чтобы успокоиться. (продолжение в статье)
— Аня, нам нужно поговорить, — Сергей нервно постукивал ложкой по краю чашки.
Анна подняла глаза от телефона. Что-то в интонации мужа заставило её насторожиться.
— Что случилось? — она отложила телефон и внимательно посмотрела на Сергея.
— У мамы проблемы с ипотекой, — он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Ей грозит потеря квартиры. Банк уже прислал предупреждение.
Анна кивнула, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
— И что ты предлагаешь?
Сергей сделал глубокий вдох.
— Я думаю, нам стоит продать твою машину. Этих денег хватит, чтобы погасить задолженность.
Анна замерла. Белая Mazda CX-5, купленная всего три месяца назад, стояла под окнами. Три года она откладывала каждую копейку, отказывала себе во всём, брала дополнительные проекты, чтобы наконец осуществить свою мечту.
— Ты шутишь? — её голос дрогнул.
— Аня, это всего лишь машина, — Сергей попытался взять её за руку, но она отдёрнула пальцы.
— Всего лишь машина? — в груди разгорался гнев. — Это три года моей жизни. Каждая копейка там — мои сверхурочные, мои нервы, мои силы!
— Но это моя мать, Аня! Ты же знаешь, что для неё значит эта квартира...
— А для меня что значит моя машина? — она резко встала из-за стола. — Ты об этом подумал?
Анна сидела за рулём своей Mazda, крепко сжимая пальцами руль. Город проносился за окном размытым пятном. В голове крутились обрывки утреннего разговора. Как он мог? Как мог предложить такое?
Телефон на пассажирском сиденье завибрировал. Ирина. Анна включила громкую связь.
— Ань, ты как? — голос подруги звучал обеспокоенно.
— Не поверишь, что Серёжа предложил сегодня, — она попыталась усмехнуться, но вышло как-то жалко.
— Опять что-то с его матерью?
— В точку. Хочет, чтобы я продала машину ради ипотеки свекрови.
— Что?! — возмущение Ирины было таким искренним, что Анна почувствовала благодарность. — Ты же только купила её! Три года копила!
— Вот и я о том же, — Анна притормозила на светофоре. — А он говорит: "Это всего лишь машина".
— А что я? Сказала, что он сошёл с ума, если думает, что я продам то, на что горбатилась три года, ради квартиры его матери.
— И правильно сказала, — поддержала Ирина. — Люда сама влезла в эту ипотеку, зная, что ей не по карману такая квартира. Хотела жить по-королевски на пенсии.
— Дело даже не в этом, — вздохнула Анна. — Ты же знаешь, что значила для меня эта покупка. Это моя независимость, моё достижение. Первая серьёзная вещь, которую я купила сама, без оглядки на кого-то.
— Знаю, Ань. И не вздумай поддаваться. Это твои деньги, твой труд.
Анна свернула на парковку возле торгового центра.
— Мне кажется, за этим стоит свекровь. Сергей никогда бы сам не додумался.
— Скорее всего, — согласилась Ирина. — Ты где сейчас?
— У "Атриума". Решила проветриться, не могу дома сидеть.
— Давай встретимся? Я недалеко, буду через полчаса.
Три года назад Анна приняла решение, изменившее её жизнь. Устав от постоянной экономии, от вечного чувства, что ей чего-то не хватает, она поставила себе цель — купить машину. Не какую-нибудь, а именно белую Mazda CX-5.
Она увидела эту модель у своей начальницы и влюбилась. (продолжение в статье)
— Терпеть не могу эту Корнелию! — прошептала Ира младшему брату Андрюше, — «Тут жмёт, тут давит, тут убавить, тут прибавить, тут покороче, тут подлиннее…» А что там можно убавить, она же вылитая бочка?
Брат рассмеялся, зажав рот ладошками, а потом сказал:
— Тихо! А то услышат!
Корнелия — это Нелли Каримовна, так дети прозвали постоянную клиентку своей мамы. Мама, Галина, занимается пошивом одежды на дому, а Нелли Каримовна часто заказывает у неё платья, блузки и юбки.
Фигура у дамы сложная. Размер её давно перевалил за отметку семьдесят, но она почему-то твёрдо уверена, что у неё всё ещё есть талия, хотя, как считает шутница Ира, на том месте у дамы нечто вроде спасательного круга.
Задачи она ставит невыполнимые. Вместо того, чтобы скрыть полноту, она хочет подчеркнуть там, где не надо и обижается, когда видит, что что-то пошло не так. Нелли Каримовна состоятельная дама. Она требовательна, но платит за пошив хорошие деньги, и мама продолжает терпеть и потихоньку расшатывает себе нервную систему.
Вот и сегодня она пришла на примерку платья заведомо не в настроении. Всё ей было не так и не этак. Галина с ног сбилась, пытаясь ей угодить. Выдав кучу ценных указаний по теме: «где будем делать талию», она, кажется, наконец, довольная, успокоилась.
— Надеюсь, вы успеете всё переделать. Подруга пригласила меня на свадьбу дочери, и я должна выглядеть на все сто.
При этих словах, стоящие за закрытой дверью дети и подслушивающие разговор, тихонько прыснули от смеха, потому что Ира шёпотом опять пошутила, что Корнелия давно уже «на все сто», но только не выглядит, а весит…
— Конечно, не волнуйтесь, Нелли Каримовна, мы всё с вами успеем, — заверила Галина. (продолжение в статье)
