И Света не стремилась ни найти его, ни восстанавливать отношения, потому что нечего было восстанавливать…
А вот тетя Оксана и двоюродная сестра Оля, с которыми встретиться получилось уже когда девочке исполнилось тринадцать и она сама могла перемещаться по городу, не отчитываясь матери о каждом шаге…
При мысли о том, что мать нарочно не позволяла им общаться, чтобы вычеркнуть из восприятия ребенка всю семью бывшего мужа, вызывала злость.
Так что, застав на другой женщине своего благоверного, Света, хоть и объявила о грядущем разводе, но также сказала свекрови о том, что на общение бабушки со внуком сложившаяся ситуация влиять никак не будет.
Той по-прежнему было разрешено приходить в добрачную квартиру Светы, забирать Сережу на выходные и ходить с мальчиком на прогулки.
Подруги, правда, предупреждали о том, что почти бывший муж может с помощью своей матери натравливать сына на мать или даже вовсе забрать его себе после развода.
Но Света от этих предупреждений лишь отмахивалась. Потому что знала: Олегу Сережа не нужен.
И тем более – не нужен он на постоянной основе бабушке, которая живет в «однушке» и теперь временно размещает у себя «в гостях» взрослого сына.
Вот в этом, кстати, еще тоже могла быть причина рвения свекрови, с которым она взялась «восстанавливать семью».
Если Света примет мужа обратно – тот съедет от матери и та сможет спокойно продолжать свою тихую жизнь пенсионерки.
Пока же Олежек квартирует у нее, бедной женщине приходится и убирать, и готовить на двоих, и вообще – заниматься решением кучи проблем, которые не появились бы, живи Олег и дальше в семье.
— Светочка, ну он ведь правда раскаивается. Увидеться с тобой пытался, так ты то зайдешь куда, то игнорируешь, то еще что…
Ну поговори ты с ним хотя бы, выслушай!
— Да нечего слушать, Нина Михайловна! Нечего! Что там можно услышать? Что ничего не было, когда я их у нас дома застала и своими глазами все видела?
Что «не виноватый он, она сама пришла»? Так эта отмазка тоже не работает.
Что пьяный был? Так это отягчающее обстоятельство вообще-то!
Это все Света раз за разом пыталась объяснить Нине Михайловне. И каждый раз песня начиналась сначала.
Все ближе и ближе женщина была к тому, чтобы в ультимативном порядке под угрозой прекращения общения с Сережей потребовать у свекрови оставить эту тему в прошлом.
Под эти мрачные мысли женщина загрузила стиралку и, вспомнив о забытой в комнате вещи, пошла по коридору.
Путь лежал мимо детской, откуда доносились приглушенные голоса.
— Бабушка, а когда папа вернется?
— Сереженька, ты маму об этом спрашивай, хорошо? Я ничего не знаю, в дела их не лезу, — привычно съезжала с темы Нина Михайловна. – Давай лучше порисуем. Что хочешь нарисовать?
