Настя шла и думала: а ведь бабушка, наверное, знала, что так будет. Знала, кому доверить деньги. И может, этим спасла внучку.
Она поднялась по знакомой лестнице, нажала звонок. Дверь открыла мать — удивлённая, тревожная. — Настя? Что случилось? — Мам… я к вам.
Мать сразу всё поняла, без слов. Обняла. И Настя впервые за много месяцев заплакала. Не от слабости — от облегчения.
Прошла неделя. Настя всё ещё жила у родителей. Мать её жалела, но без лишних слов — просто оставляла еду в микроволновке, гладила рубашки, как будто Настя снова студентка. Отец поначалу ворчал: — Нечего было с этим Ильёй связываться. Сынок маменькин, сразу видно. Но потом смягчился, стал молчаливо поддерживать. Иногда просто садился рядом вечером, включал телевизор и кивал, мол, держись, дочка.
Илья звонил почти каждый день. Сначала просил поговорить, потом извинялся, потом — наоборот, обижался. «Ты сама всё испортила», — писал. «Мама не хотела зла». «Мы же семья». Настя читала, стирала, не отвечала. Она больше не верила этим словам.
Однажды вечером отец вернулся с работы, сел за стол и сказал: — Слушай, Настя. А ты ведь теперь можешь квартиру купить, правильно? — Могу, — кивнула она. — Деньги на счету. — Так чего тянешь? — нахмурился отец. — Снимешь — и живи, как человек. Хватит по чужим углам маяться.
И правда, чего тянуть? Она достала из сумки ноутбук, открыла сайты с объявлениями. Вроде бы та же квартира, что они с Ильёй смотрели, всё ещё продаётся. Та самая — с большими окнами и видом на парк. Девять миллионов. Риелтор тот же.
Настя долго сидела, глядя на фото. Сердце щемило — ведь именно туда они вдвоём собирались заехать, мечтали, как мебель расставят. Но теперь — только она. Она позвонила риелтору. — Да, квартира свободна, — ответил мужчина. — Хотите посмотреть? — Хочу, — сказала Настя. — Завтра.
На следующий день она поехала. Октябрьский воздух пах мокрым железом, листьями и немного — грустью. Двор у дома чистый, новые скамейки, детская площадка. Лифт работает, подъезд светлый.
Когда она вошла в квартиру, сердце ухнуло. Всё как тогда — просторная гостиная, белые стены, кухня с барной стойкой. Из окна — парк, деревья уже сбросили листву, ветви тянутся к небу, как тонкие пальцы. Настя прошла по комнатам, тронула стену ладонью. — Ваша квартира? — спросил риелтор, глядя с улыбкой. — Моя, — ответила она тихо. — Только моя.
Через неделю всё оформили. Деньги переведены, документы подписаны. Ключи звякнули в ладони — тяжёлые, настоящие. В тот вечер она стояла посреди пустой комнаты, среди коробок. Тишина. Только за окном машины шуршат по мокрому асфальту.
Она улыбнулась. — Бабушка, — прошептала, — спасибо тебе.
Через пару дней позвонил Илья. — Настя, привет… Я узнал, ты купила квартиру. — Да, купила, — спокойно сказала она. — Ту самую? — Ту. — На себя оформила? — А на кого же ещё?
Он замолчал. Потом тихо сказал: — Слушай, а можно я приеду? Просто поговорить. Без скандала. Настя подумала, вздохнула. — Приезжай.
Вечером он пришёл. Тот же, что и раньше, но будто постаревший. Глаза усталые, осунувшееся лицо. — Хорошо тут у тебя, — сказал, проходя в гостиную. — Просторно. Светло. — Да, — коротко ответила Настя. — Мне нравится.
Они сели за стол. Молчали пару минут. Потом Илья заговорил: — Я, наверное, дурак. Тогда повёл себя как мальчишка. Просто… не хотел, чтобы мы ругались с мамой. — А со мной можно, да? — горько усмехнулась Настя. — Да нет, не так… Понимаешь, она всё жизнь привыкла командовать. А я… я между вами оказался. — Между? — повторила Настя. — И выбрал сторону. Не мою.
Он потупился. — Я понял потом. Поздно. Когда ты ушла — как будто дом опустел. Даже мама замолчала. Всё одно и то же каждый день. Я без тебя не могу, Настя.
