– Да потому что правда глаза колет! – выкрикнула она. – Мне надоело быть у вас на побегушках!
Он замер. Глаза его вдруг стали холодными. – Значит, ты хочешь развода?
– Хочу, чтобы ты наконец определился: у тебя жена или мать. – Лена отвернулась к окну. – Хотя, по-моему, выбор ты сделал давно.
Следующим утром Лена стояла у двери вместе с мастером по замкам. Тот возился, пыхтел, крутил отвёртку. Максим молча наблюдал, как тот вынимает старый механизм и вставляет новый.
– Вот, всё готово, – сказал мастер. – Два ключа.
– Один оставь себе, – бросила Лена мужу. – Второй – мне.
Мастер ушёл. Максим опёрся рукой о стену. – Ты всерьёз, да?
Он вдруг тихо, почти по-детски, произнёс: – Ты выгоняешь меня?
– Нет. Я просто больше не хочу жить с твоей матерью. А если тебе без неё никуда – значит, иди к ней.
Он схватил куртку, пнул ботинок, с грохотом захлопнул дверь.
Лена стояла у окна, смотрела, как он спускается вниз, как подхватывает его ветер, как он идёт, не оборачиваясь. Сердце билось часто, в груди было странное чувство — не облегчение и не боль. Что-то вроде пустоты.
Телефон завибрировал. “Свекровь”. Она долго смотрела на экран, потом нажала “отклонить”.
Вечером она всё-таки вышла во двор. Дождь прекратился, мокрые листья липли к ботинкам. Возле лавочки у подъезда сидели соседки — баба Клава и тётка Лида, вечные стражи двора.
– Лена, а чё ты без Максима? – сразу спросила Клава, подмигивая.
– Да там… свои дела, – ответила Лена.
– Ага, поругались, небось. Я ж слышала вчера — двери хлопали, аж кошка под диван спряталась, – с усмешкой сказала Лида. – Молодая, горячая кровь, чё уж.
Лена улыбнулась, но глаза её оставались грустными. – Да не в крови дело, девчонки. Просто надоело жить чужой жизнью.
Они покачали головами, заохали, но спорить не стали. Все всё поняли без слов.
Дома Лена заварила чай, включила свет во всех комнатах — впервые за долгое время ей не хотелось прятаться в темноте. На холодильнике висело фото: она и Максим улыбаются, держатся за руки.
Она сняла магнит, убрала фото в ящик стола.
Снаружи послышались шаги по лестнице. Кто-то остановился у двери, нажал звонок. Один раз. Потом второй. Потом третий.
Лена подошла, прижала ухо к двери. Голос был знакомый — усталый, раздражённый.
– Лена, открой. Это я. Нам нужно поговорить.
Она стояла, не двигаясь. Секунды тянулись, будто кто-то растянул их в нитку. – Поздно, Максим, – тихо сказала она, и повернула ключ в замке.
Снег с утра падал какой-то вязкий, как мокрая крупа. Октябрь выдался холодным, промозглым, и в квартире Лены запахло сыростью и одиночеством. На подоконнике догорала свечка — электричество моргало весь вечер, и она зажгла её просто для уюта.
Телефон вдруг дрогнул, осветился экраном. “Максим”. Лена посмотрела, сжала губы, и не ответила. Через минуту пришло сообщение:
«Мне надо зайти. На пять минут. Вещи забрать».
Она вздохнула. “На пять минут” — значит, минимум на час. Но оттягивать это было бессмысленно. Написала в ответ:
«Приходи. Только без мамы».
