Время снова ставит перед выбором и заставляет действовать.
746
Семейные тайны могут прокрасться даже в самый спокойный дом.
877
Как легко рушится жизнь, построенная на доверии и любви!
3.6к.
В этом конфликте каждое слово становится оружием, и
7.5к.
Как построить новую семью, когда старая не исчезает?
291
Наконец-то пришло время отпускать прежние обиды и позволить
280
Как можно было обмануть собственную дочь, не задумываясь
239
Настал миг, когда потерпевшая достаточно стерпела.
11.1к.
И если младшенькую нещадно баловали бабушка с дедушкой, то старшую отец держал в строгости, порой чрезмерной и даже какой-то нездоровой.
Как ему казалось, это он делал из любви к старшей дочери и покойной супруге, во благо Марины.
Марине было двенадцать лет, когда она потеряла маму. Её мать ум.ерла через несколько часов после рождения младшей сестры Марины, Светланы.
Две девочки остались на попечении своего отца Алексея и его родителей — Ларисы Алексеевны и Александра Ивановича. Бабушка по маминой линии жила на другом конце страны.
— Это Светка виновата в см.ерти мамы! — первое время после трагедии рыдая, твердила Марина.
— Мариш, ну это же не Светочка захотела своего рождения! Это было решение родителей, — объясняли бабушка с дедушкой девочке.
— Все равно она виновата! Ненавижу!
Девочке-подростку было сложно принять ситуацию, хоть она и старалась.
Со временем она Светланку начала жалеть, но перед бабушкой, дедушкой и отцом боялась показать своё доброе отношение к сестре.
Глядя на Марину и Свету, на метания сына, Лариса Алексеевна и Александр Иванович решили забрать новорождённую Свету к себе.
Алексей согласился — иного выхода просто не было.
— Светланка будет жить у бабушки с дедушкой, пока в детский сад не пойдёт, — оповестил Алексей дочку Марину, — ты можешь пока больше не переживать.
— Пап, я не... — девочка не успела договорить.
— Я знаю! Ты ненавидишь сестру! И меня ненавидишь! — в сердцах выпалил мужчина и вышел из комнаты дочери.
Марина была в полной растерянности. Она вставила в уши наушники, включила музыку, открыла в телефоне фотографии с мамой и заплакала.
Ей хотелось прокричать о том, что она не ненавидит отца и сестру, она любит их.
***
Временное проживание с бабушкой и дедушкой до садика для Светланы переросло в постоянное.
После см..ерти мамы девочек прошло уже пять лет, а сёстры так и жили порознь. (продолжение в статье)
— Ты что не понимаешь, что богатство само к вам в руки плывёт? — возмутилась свекровь. — Дело-то за малым!
— Ага… Не за таким уж и малым, — возразила Мила и поёжилась. То, что говорила свекровь, и муж Матвей представлялось ей полнейшим абсурдом. О таком только в книжках писали. Давно. Когда разные короли и принцы были. Вот там да, это было важно. А сейчас… Неееет, они все сошли с ума! Особенно их старенькая бабуля. Что ей взбрело в голову?! Может она вообще пошутила?
— Арина Глебовна, а вы уверены, что Наина Николаевна не шутит? — спросила Мила свекровь.
— Сто процентов, девочка моя! Она в ясном уме и памяти! Всем бы так в её возрасте! — бодро ответила мать Матвея. — Так что, хватит капризничать, давайте за дело! Всё. Я побежала.
Чмокнув сына и невестку в щеки, Арина Глебовна умчалась к себе домой.
Сидя за рулём своего автомобиля, она разговаривала сама с собой, то и дело цокала языком и восхищалась перспективами, которые, по её мнению, вот-вот должны открыться. «Дурачки, не понимают. Надо обогнать эту Маринку! Будет знать, как нос драть! Между прочим, когда мать болела, то я за ней ухаживала, а Маринка «хвостом вертела». Конечно, у неё там был важный момент, замуж пыталась выйти. Ну, вышла, и что с того? Глупая моя сестричка… А мать хитрая… Ох, хитрая…»
...Наине Николаевне было восемьдесят два года. Она действительно находилась в ясном уме и твёрдой памяти, была довольно бодрая и «на тот свет» не собиралась. Она часто поднимала эту тему, шутила даже и смеялась. Ей и правда было смешно наблюдать, как вся родня, затаив дыхание, ожидает, пока она «сыграет в ящик» (тоже её выражение), на что она всегда, хохоча, показывала всем «кукиш».
Родня часто собиралась за огромным обеденным столом именно у Наины Николаевны, согласно давней традиции. Наина Николаевна была богата. Вдова бывшего директора крупного завода, всю жизнь достаток, уважение и почёт. Шикарная пятикомнатная квартира в центре города. Дача. А ещё сейф, в котором лежало много всего. Конечно, что конкретно там лежало, Наина Николаевна никому не рассказывала, однако все и так всё понимали. Обе дочери-погодки у Наины Николаевны, по её мнению, ожидали её кончины, дабы наконец-то получить возможность распоряжаться всеми «богатствами».
Наина и Глеб растили девочек в строгости. Глеб считал, что легкие деньги портят и когда все достаётся просто так, то ребёнок не ценит этого и более того, он не сумеет сам прожить без посторонней помощи, если ему будут всё давать и покупать. Потому дочери Наины и Глеба росли, словно бы и не было у их родителей достатка и связей. Пробивались везде сами. Всё сами. Только квартирами их отец обеспечил. (продолжение в статье)
— Марин, ну ты серьёзно? — Катя раздражённо бросает на неё взгляд, прижимая телефон плечом к уху. — Я не прошу тебя о чём-то сверхъестественном, просто посиди с ребёнком пару дней.
Марина с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза. Она стоит посреди кухни, и рукой листает сообщения на телефоне. Рабочий чат разрывается от вопросов, ей ещё отвечать и отвечать, а тут сестра со своими претензиями.
— Катя, я уже говорила. У меня завал на работе. Я не могу просто взять и пропустить пару дней.
— Ой, ну да, конечно. — Катя презрительно фыркает. — Ты будто не можешь работать из дома. Или, может, тебе так сложно уделить время своему родному племяннику?
Марина сжимает зубы. Всё это ей слишком знакомо. Катя всегда думала, что раз у неё нет мужа и детей, значит, у неё полно свободного времени.
— Дело не в этом, — сдержанно говорит Марина. — Просто я не готова сидеть с ребёнком. Это большая ответственность.
— Ой, да ладно тебе, — сестра вздыхает и делает небольшую паузу, очевидно, надеясь, что Марина передумает. — Я всего на пару дней. Ты даже не представляешь, как я устала. Мне просто нужно немного передохнуть.
— Катя, я понимаю, но…
— Не понимаешь! — вдруг резко перебивает сестра. В голосе звучит злость, даже обида. — Ты вообще ничего не понимаешь. Потому что тебе хорошо. Ты живёшь одна, делаешь, что хочешь, и даже не можешь потратить пару дней на свою семью!
Марина закрывает глаза и глубоко вдыхает.
— Давай не будем ругаться, — тихо говорит она.
— Да мы не ругаемся, — с нажимом отвечает Катя. — Просто ты вечно умываешь руки, как будто это вообще не твоё дело.
— Потому что это не моё дело. — Голос Марины звучит жёстче, чем ей бы хотелось. — Это твой ребёнок. Я его тётя, а не мать.
— Да пошла ты, — бросает Катя и резко сбрасывает звонок.
Марина медленно опускает телефон на стол. Голова гудит.
Она понимает сестру, правда. Катя действительно устала. Но это не значит, что Марина обязана отложить все свои дела и взять на себя чужие обязанности. Разве нет?
***
Позже вечером она сидит на диване с ноутбуком, пытаясь сосредоточиться на отчёте, но её мысли всё ещё возвращаются к разговору с сестрой.
Что, если Катя права? Что, если она действительно просто эгоистка?
Она старается не думать об этом, но чувство вины грызёт изнутри. С детства у неё было какое-то странное отношение к заботе о детях. Ещё в школе, когда одноклассницы восхищённо нянчились с младшими братьями и сёстрами, Марина старалась держаться подальше.
Почему?
Она не знает.
В детстве у неё не было младших братьев или сестёр. Только Катя. Но иногда, в глубине души, её тревожило ощущение, что это не совсем так.
Она вздыхает, закрывает ноутбук и идёт на кухню. Может, пора спать?
Но, проходя мимо зеркала в коридоре, она вдруг замечает что-то странное в своём отражении.
Как будто на секунду за её спиной мелькнула чья-то тень. Марина резко оборачивается. Никого.
***
На следующий день она идёт в гости к родителям.
Они живут в большой квартире, в которой она выросла, и с детства это место вызывало у неё странные чувства. Что-то в этих стенах, в старых фотографиях на полках, в запахе привычных вещей — всё это казалось ей одновременно родным и чужим.
— Маришка! — Мать радостно бросается к ней, целует в щёку. (продолжение в статье)