— Он вообще чем занимается вечерами? С бутылкой в обнимку на диване лежит, телевизор смотрит?
Поля, Колька до сих пор уголок не прибил? Ну сколько я ему говорить буду? Плинтус еще отходит! Неужели сложно поправить?
С тёщей у Николая отношения как-то сразу не заладились. Мария Степановна была классическим персонажем из анекдотов – дотошная, вредная, любящая вставить свои 5 копеек везде.
Полина матери не перечила, родительница ей с детства привила покорность, зато Николай не стеснялся огрызаться, перед тёщей мужчина пресмыкаться не желал.
— Коля, — как-то позвонила своему зятю Мария Степановна, — загляни ко мне, пожалуйста, вечером после работы, прикрути дверцу у шкафа на кухне. Совсем разболталась!
Николаю очень не хотелось встречаться со свекровью, поэтому мужчина попытался отказаться:
— Я, Мария Степановна, не знаю даже, когда сегодня освобожусь. У меня заказ срочный! Наверное, придётся в мастерской до ночи задержаться. Не могу обещать вам ничего, может, приехать и не получится.
— Ничего страшного, — успокоила Мария Степановна Николая, — я допоздна не сплю, ради такого дела готова подождать. Дверца вот-вот отвалится, её ремонт в копеечку встанет. Давай, приезжай. Я буду ждать.
Вечером Николай к тёще заехал, и ему тут же определили фронт работ:
— Так, вот эти дверцы подтяни, потом кран посмотри, капает в последнее время. Прокладка, наверное, прохудилась. А, и под ванной вода собирается, там тоже глянь.
Ещё мне нужно банки с балкона в подвал спустить. Я ключи уже взяла. Давай, Коля, шевелись. За сегодня нужно управиться!
— Мария Степановна, — разозлился Николай, — вы же сказали, что нужно всего одну дверцу починить! Здесь дел на несколько часов.
— Ну и что, — пожала плечами тёща, — раньше, как говорится, сядешь – раньше выйдешь. Ты яз.ыком, Коля, меньше маши, руками больше работай!
Через 3 часа Николай починил всё, что ему было сказано. Собираясь домой, мужчина услышал:
— Ты какой-то нерасторопный, Коля. Столько провозился! Мне спать давно пора, а я всё следом за тобой хожу, жду, когда же ты наконец управишься. (продолжение в статье)
— Уж лучше вообще тогда денег не переводи. Я у тебя их разве прошу? — злилась Кира.
Ты считаешь, что на ту тысячу, которую ты мне благородно пару раз в месяц скидываешь, я могу жить безбедно и ни в чем себе не отказывать?
Пожалуйста, оставь меня в покое, мама! Не нужно меня контролировать.
С сегодняшнего дня деньги, которые ты мне бросаешь на карту, я буду переводить тебе обратно, чтобы ни в чём от тебя не зависеть!
Кира себя считала личностью состоявшейся и самостоятельной. После развода с мужем она быстро встала на ноги, нашла работу и одна поднимала четырёхлетнюю дочь.
Бывший супруг Киры Анатолий о своей первой семье как-то быстро забыл. Алиментов у мужа требовать Кире не позволяла гордость, поэтому Анатолий сначала добровольно переводил дочери небольшие суммы, а потом и вовсе перестал.
Причина у Анатолия была, по его мнению, уважительной:
— У меня новая семья, если что, — поспешил сообщить мужчина Кире, — я же женился недавно и на свадьбу потратился.
В общем, пока денег нет. Кстати, дочку-то будешь давать на выходные.
— Да, конечно, забирай, пожалуйста. Я не собираюсь тебе это запрещать, — спокойно ответила Кира. — Я просто не вижу, чтобы ты горел желанием с ребёнком время проводить.
Она, между прочим, по тебе скучает. Часто спрашивает, как у тебя дела и как ты там вообще живешь.
— Заберу обязательно. Вот в свадебное путешествие, слетаем, и я время для дочки найду. Я надеюсь, ты Юлечку там против меня не настраиваешь?
— Толя, ты прекрасно знаешь, что я такой ерундой страдать не стану. Хочешь общаться с ребёнком — пожалуйста. А если нет, то я и не настаиваю.
Кира и Юлечка жили в просторной ипотечный однушке. Её женщина приобрела всего 4 месяца назад.
Кира ради дочери была готова на многое. Юлечку она отдала в частный детский сад в 2 года и сразу же устроилась на работу, чтобы обеспечивать и себя, и ребенка.
Помощи от родителей Кире ждать не приходилось. (продолжение в статье)
– Света, как ты можешь так говорить? – голос Галины Ивановны дрожал, будто она вот-вот расплачется. – Мы же твои родители, мы старые, больные, нам помощь нужна!
Света стояла в дверях своей маленькой съемной квартиры, сжимая телефон. За окном шумела осенний город – гудели машины, где-то лаяла собака. Но все эти звуки заглушал голос матери, полный обиды и ожидания. Света глубоко вдохнула, пытаясь унять гнев, который поднимался внутри, как волна.
– Мам, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Вы с папой решили, что я недостойна наследства. Ладно, ваше право. Но теперь вы звоните и просите, чтобы я вам помогала? А где Лена? Она же получила все, что вы оставили.
В трубке повисла тишина. Света представила мать – маленькую, с вечно поджатыми губами, сидящую за старым кухонным столом в их деревенском доме. Там, где они с сестрой выросли. Там, где все и началось.
– Лена… Лена занята, – наконец выдавила Галина Ивановна. – У нее своя жизнь, работа, дела. А ты… ты же всегда была ближе к нам.
– Ближе? – Света горько усмехнулась. – Это когда я ночами сидела с папой в больнице, пока Лена по заграницам каталась? Или, когда я приезжала каждые выходные, чтобы помочь вам с огородом? А потом вы с папой решили, что я «слишком самостоятельная» и не заслуживаю ни дома, ни земли?
Она не хотела, чтобы голос дрожал, но он дрожал. Два года прошло с того дня, как родители объявили свое решение. Два года с тех пор, как Света узнала, что дом, участок и все сбережения отойдут младшей сестре, Лене. «Ты и без того справишься, Света, – сказал тогда отец, глядя в пол. – А Леночке помощь нужна».
– Света, не начинай опять, – голос матери стал строже. – Мы с отцом сделали, как считали правильным. Но сейчас… сейчас нам тяжело. Папа после инсульта, я одна не справляюсь. Приезжай, пожалуйста.
Света опустилась на стул, чувствуя, как внутри все сжимается. Она любила родителей, несмотря на боль, которую они ей причинили. Но каждый раз, когда она думала о завещании, о том, как они выбрали Лену, в груди начинало жечь. Лена, которая всегда была их любимицей. Лена, которая умела улыбаться в нужный момент, говорить правильные слова, а потом исчезать, когда требовалась реальная помощь.
– Хорошо, мам, – наконец сказала Света. – Я приеду на выходных. Но только посмотреть, что там у вас. И не ждите, что я останусь надолго.
– Спасибо, доченька, – голос Галины Ивановны смягчился. – Я знала, что ты не бросишь нас.
Света положила трубку. Ей было тридцать пять, она работала менеджером в небольшой IT-компании, снимала однокомнатную квартиру на окраине и старалась не думать о прошлом. Но прошлое, как назойливая муха, возвращалось снова и снова.
В субботу утром Света села в электричку. За окном мелькали голые деревья, покрытые инеем, и серое небо, обещающее дождь. Она надела старый пуховик, который всегда держала для поездок в деревню, и старые кроссовки – в доме родителей полы всегда были холодными. В рюкзаке лежали пара теплых свитеров, немного еды и бутылка воды. Света не знала, чего ожидать, но готовилась к худшему.
Дом встретил ее тишиной. Старый, он выглядел еще более уставшим, чем в ее детстве. Во дворе валялись опавшие листья, а грядки, которые мать когда-то так тщательно полола, заросли сорняками. Света постучала в дверь, чувствуя, как сердце колотится.
– Кто там? – голос Галины Ивановны был слабым, почти испуганным.
– Это я, мам, – ответила Света, толкнув дверь.
Мать стояла в прихожей, кутаясь в старый платок. Ее лицо осунулось, под глазами залегли тени. Света почувствовала укол вины – когда она последний раз видела мать? Полгода назад? Год?
– Светочка, – Галина Ивановна шагнула вперед, словно хотела обнять дочь, но остановилась. – Спасибо, что приехала.
– Как папа? – спросила Света, снимая рюкзак и оглядываясь. В доме пахло, лекарствами и чем-то ещё.
– Плохо, – мать опустила глаза. – Ходит с трудом, говорит невнятно. Врачи говорят, восстановление будет долгим.
Света прошла в гостиную. Отец, Иван Петрович, сидел в старом кресле у окна, укрытый пледом. Его левая рука безвольно лежала на подлокотнике, а взгляд был пустым, устремленным куда-то вдаль. Света почувствовала, как горло сжимается. Этот человек, который когда-то таскал ее на плечах и учил кататься на велосипеде, теперь выглядел как тень самого себя.
– Пап, – тихо позвала она.
Он медленно повернул голову, и в его глазах мелькнуло узнавание.
– Света… – голос был хриплым, слова с трудом пробивались наружу. – Ты… приехала.
– Конечно, приехала, – она присела рядом, взяла его руку. Рука была холодной и тонкой, как у ребенка. – Как ты?
– Плохо, – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Но ты… тут. Это хорошо.
Света кивнула, не зная, что сказать. Она не была готова к этому – к слабости отца, к уязвимости матери, к этому дому, который когда-то был ее, а теперь принадлежал Лене.
– Я чайник поставлю, – сказала Галина Ивановна, суетясь. – Ты с дороги, наверное, голодная.
– Не надо, мам, – Света поднялась. – Я сама. Ты лучше расскажи, что вам нужно. Лекарства? Продукты? Может, сиделку нанять?
Мать замялась, теребя край платка.
– Деньги нужны, Света, – наконец сказала она. – Лекарства дорогие, а пенсия… ты же знаешь, какая она.
– А Лена? – Света не смогла удержаться. – Она же получила наследство. Дом, участок, сбережения. Почему она не помогает?
Галина Ивановна отвела взгляд.
– Лена… она продала участок, – тихо сказала мать. – Сказала, что ей деньги нужны на бизнес.
– Какой еще бизнес? – Света почувствовала, как внутри снова закипает гнев. – Она что, все потратила?
– Не все, – мать замахала руками, словно пытаясь смягчить ситуацию. – Она квартиру купила машину. Говорит, что бизнес скоро пойдет, и тогда она нам поможет.
– Скоро пойдет? – Света повысила голос. – Мам, ты серьезно? Она продала землю, которую вы с папой всю жизнь обрабатывали, и теперь живет в свое удовольствие, пока вы тут… – она осеклась, увидев, как мать вздрогнула.
– Не кричи, Света, – попросила Галина Ивановна. – Мы и так виноваты перед тобой. Но Лена… она обещала.
– Обещала, – Света горько усмехнулась. – Как всегда.
Она вышла на крыльцо, чтобы успокоиться. (продолжение в статье)