— Кричит, никого не слушает, парню нервы треплет. Забыла, кем сама к нам явилась? Пришлось напомнить. Визгу было! Поругались мы с ней.
— И что теперь? — спросила Галя.
— Предлагаю Димке с Тамарой ко мне переселиться. Места у меня хватит. Проживем как-нибудь…
Галя молчала и смотрела на свою соседку по номеру в санатории. И думала над её словами. Она не была уверена, что смогла бы так поступить. Галя привыкла жить одна, с детьми и внуками общаться на расстоянии. Ей часто хотелось полежать, отдохнуть или тихонько посмотреть телевизор. А тут такой вертеп… А когда ребёнок родится, тогда вообще караул наступит…
Инна Валерьевна тоже молчала. Она тоже сомневалась, что ей будет комфортно жить в своей двушке вместе с молодой семьёй. Всё-таки она уже была пожилая, семьдесят пять лет. Хочется тишины, покоя, размеренности. Да и тесновато конечно будет. Но Димка! Любимый внук! Надо помочь.
— Ладно, — наконец произнесла Инна Валерьевна. — Утро вечера мудреннее. Спать пора. Пока ещё две недели мне отдыхать, а там посмотрим. Спокойной ночи, Галя.
Инна Валерьевна выключила ночник и легла, накрывшись одеялом. Галя тоже легла.
…Инна Валерьевна сама купила себе путёвку в санаторий, чем очень гордилась. Ей нравилось ни от кого не зависеть. У пожилой женщины была хорошая пенсия и, кроме того, она еще три года назад работала, вот и смогла накопить себе на «подушку безопасности».
Номер был двухместный. В соседках у неё оказалась словоохотливая шестидесятипятилетняя женщина по имени Галя. Они быстро нашли общий язык и часто подолгу болтали. Конечно же, речь шла о детях и о внуках. Кто, как и чем живёт. Им было всё друг про друга интересно.
— Наташка-то когда мой сын её замуж позвал, ни гроша за душой не имела. Не знаю, где он её такую нашел. Так и не признался мне. Думаю, что в больнице своей, он у меня врач, — продолжила рассказ о своей семье Инна Валерьевна, когда они утром с Галей завтракали в столовой. — Сама из какой-то глухомани. Но красивая, тут не придраться. А мой мальчик, Олег, из интеллигентной семьи, хоть растила я его без мужа, он у меня уж много лет, как погиб. Всё дала мальчику, детство было не хуже, чем у других, игрушки, книжки, велосипед. На море возила, не каждый год, но получалось. Потом поступил в медицинский, сам. (продолжение в статье)
— Долго это будет продолжаться, Маша? Я с тобой разговариваю! — голос Александра звучал всё настойчивее, приближаясь к двери кухни, где Мария готовила ужин.
— Что именно? — спросила она, не оборачиваясь, продолжая нарезать овощи для салата.
— Не прикидывайся! Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Квартира, Маша. Наша квартира.
Мария медленно положила нож и повернулась к бывшему мужу. Пять лет прошло с момента их расставания, а он всё ещё считал себя вправе приходить сюда, когда вздумается. Вваливаться без приглашения, требовать ужин, говорить об "их" квартире. Квартире, которую подарила ей мама перед отъездом.
— Саша, мы больше не вместе. Уже пять лет как не вместе, — она старалась говорить спокойно. — И эта квартира никогда не была нашей. Она моя. Только моя.
Александр хмыкнул и небрежно облокотился о дверной косяк. В свои тридцать два он всё ещё выглядел привлекательно — высокий, с тёмными волосами и выразительными глазами. Когда-то она влюбилась именно в эти глаза. Но сейчас в них читалась только жадность.
— Какая же ты эгоистка, Машенька, — протянул он с наигранной обидой. — Пять лет вместе прожили, а ты меня на улицу выставила. И даже не подумала, что у меня жильё съёмное, денег не хватает. А тут — трёшка в центре Питера...
Мария вздохнула и вернулась к салату. Этот разговор повторялся раз в месяц, иногда чаще. Александр приходил, напоминал о себе, намекал на свои права. Уходил ненадолго, но всегда возвращался. Как кошмарный сон.
— Саша, ты знаешь, где дверь, — тихо сказала она.
Вместо ответа он подошёл и сел за стол, наблюдая за её движениями.
— Я никуда не уйду, пока мы не решим вопрос с квартирой. Продашь её, поделим деньги — и разойдёмся навсегда. Обещаю.
"Обещаю" — это слово она слышала от него тысячу раз. "Обещаю найти работу", "обещаю не ревновать", "обещаю помогать по дому". Пустые обещания, ничего не стоящие.
— Мы ничего не будем продавать, — отрезала Мария. — Уходи. Я устала.
Она слишком устала от этого бесконечного выматывающего противостояния.
Когда-то, десять лет назад, встретив Александра в педагогическом институте, Мария не могла и представить, во что превратится её жизнь. Красивые ухаживания, цветы, стихи — всё это длилось ровно до тех пор, пока мама не подарила ей квартиру. Старенькая Елена Ивановна собралась уезжать к сестре в Тверь, где та тяжело болела и нуждалась в помощи. "Береги наше гнёздышко, доченька", — сказала она на прощание. Мария не знала тогда, что рай быстро превратится в клетку.
Как только они с Александром переехали в трёхкомнатную квартиру в центре, всё изменилось. Саша бросил институт, решив, что с таким приданым можно не напрягаться. Работа? Зачем, если есть квартира, которую можно продать? Или хотя бы сдавать. Планов у Александра было множество, только вот Мария в эти планы никак не вписывалась. Точнее, вписывалась как досадная помеха.
— О чём задумалась? — голос Александра вернул её в реальность. — О том, как здорово будет переехать в квартиру поменьше, зато с деньгами?
Мария молча закончила готовить, поставила тарелку с салатом перед Александром и вышла из кухни. В спальне, запершись на защёлку, она достала телефон и набрала номер риелтора. Решение, зревшее несколько месяцев, внезапно оформилось в чёткий план.
1996 год. Педагогический институт имени Герцена. Просторные коридоры, светлые аудитории, и повсюду — молодость, смех, надежды на будущее. Мария, тогда ещё совсем юная, с длинными русыми косами и робким взглядом, только-только поступила на факультет начального образования. Родители — инженер-строитель отец и мама, работница ткацкой фабрики — гордились дочерью. Первая в семье, кто получит высшее образование!
Александр появился в её жизни случайно — их познакомил общий приятель на студенческой вечеринке. Высокий, статный, с выразительными тёмными глазами и обаятельной улыбкой, он сразу привлёк внимание Марии. А когда выяснилось, что Саша — студент архитектурного, да ещё и стихи пишет, сердце девушки было окончательно покорено.
— Хочешь, я построю для тебя дворец? — шутил Александр, обнимая Марию. — Настоящий, каменный. С колоннами и фонтанами.
Мария смеялась и верила. Почему бы и не верить человеку, который говорит такие красивые слова, который смотрит на тебя с таким обожанием?
Их первое совместное жильё было крошечной комнатой в коммуналке, которую они снимали вскладчину. Мария подрабатывала репетитором, Александр — где придётся. Но они были счастливы, потому что были вместе.
— Вот увидишь, скоро всё изменится, — обещал Саша. — Я закончу институт, устроюсь в хорошую фирму, и мы заживём по-человечески.
Мария кивала и продолжала верить. Даже когда Александр начал пропускать занятия. Даже когда он всё чаще возвращался домой навеселе. Даже когда деньги на аренду всё чаще приходилось платить ей одной.
"Это временные трудности", — убеждала она себя. "Саша талантливый, у него всё получится".
В 2000 году, на третьем курсе, они стали жить вместе. В 2002-м Мария получила диплом и устроилась в школу учительницей начальных классов. Александр к тому времени почти забросил учёбу, перебиваясь случайными заработками.
А потом, в 2005-м, тяжело заболела Еленина сестра. Мама Марии, никогда не умевшая оставаться в стороне, собралась ехать помогать. И перед отъездом совершила поступок, изменивший всё — подарила дочери квартиру.
Старенькая трёшка в сталинке на Петроградской стороне. Высокие потолки, лепнина, просторные комнаты с эркерами. Квартира, которую дед Марии, инженер-оборонщик, получил ещё в шестидесятые. Семейная реликвия, память, родовое гнездо.
— Поживёте с Сашей, потом детишек народите, — улыбалась Елена Ивановна, обнимая дочь на прощание. — Я к тебе приезжать буду. Только береги квартиру, это всё, что у нас есть.
Мария обещала беречь. Не подозревая, что этот подарок станет началом конца.
— Не пора ли нам узаконить наши отношения, Машенька? — спросил Александр вечером после маминого отъезда, разливая по бокалам шампанское. — Всё-таки своя квартира — это серьёзно. Теперь и о детях можно подумать.
Мария смотрела на него с недоумением. За пять лет их отношений Саша ни разу не заговаривал о свадьбе. (продолжение в статье)
— И что это опять за тряпка висит? — голос Валентины Петровны прозвенел так, будто она проверяла боеготовность солдат на плацу. — Салфетка для сельпо? Господи, Лиля, да у тебя вкуса ноль. Как ты вообще умудрилась моего сына окрутить?
Лилия вздрогнула, но сделала вид, что не слышит. Она поправила на столе тарелку с хлебом, словно этот кусок батона был важнее слов свекрови. Но внутри её всё уже кипело.
— Мама, ну чего вы опять начинаете? — пробормотал Матвей, вытягивая ноги на диване. Он даже не поднял глаз от телефона.
Лилия резко повернулась к нему: — Может, ты ей скажешь хоть раз? Или твой «режим тишины» важнее всего?
— Не разговаривай со мной в таком тоне, — обиделся Матвей, будто его в чём-то оскорбили.
— В таком тоне?! — Лилия почти рассмеялась. — В таком тоне я живу каждый день, когда твоя мама объясняет мне, что я уродина и что без неё я бы вообще с голоду умерла.
— Ой, перестань! — Валентина Петровна поджала губы и взмахнула рукой. — Я тебе правду говорю, между прочим. Я ради сына жертвую всем, а ты? Что ты ему дала? Суп жидкий, борщ кислый и ни одного ребёнка.
— Мам! — Матвей вскочил, но голос его звучал скорее виновато, чем строго. — Хватит про детей, мы сами разберёмся.
— Разберётесь? — фыркнула свекровь. — С тобой можно разобраться только в морге, и то если врачи очень постараются!
Лилия не выдержала, грохнула половником об стол: — Валентина Петровна, хватит! Это мой дом.
— Ах, вот как? — глаза свекрови блеснули ядовито. — Твой дом? И где же твой? С какой радости? Всё куплено на деньги моего сына. Так что будь добрее, не хами.
— На деньги твоего сына? — Лилия даже похлопала ладонью по столу, чтобы сбить злость. — Сын твой кредиты платит, напомнить? И я вместе с ним. И даже больше, потому что он вечно зарабатывает «на завтра».
Матвей неловко кашлянул, спрятал глаза в экран телефона.
— Вот именно! — подхватила Валентина Петровна. — Ты из него все соки пьёшь. Он ради тебя работает без выходных, а ты всё ноешь.
— Ради меня? — Лилия рассмеялась, но смех прозвучал глухо. — Он ради себя старается. Хотя какое там старается… Лежит и уши греет, пока вы обе мне нервы рвёте. (продолжение в статье)