— Я уйду, если не похудеешь, — сказал муж, — останешься одна с тремя детьми. А я себе нормальную ухоженную женщину найду! — Я не посмотрю на то, что ты — мой сын, — заявил Игорю отец, — я эту квартиру оставлю Вере и внукам, а тебя вышвырну, как кота шелудивого! Тебе кто позволял условия ставить? Совсем ошалел? Хочешь рядом с собой видеть ухоженную женщину — ухаживай за ней сам!
***
Я всегда была романтичной дурочкой, верила в сказки. В сказку о принце на белом коне, о вечной любви, о том, что за мужем буду, как за каменной стеной. С Игорем мы женаты шесть лет, у нас трое прекрасных детей: две дочки, София и Кира, и долгожданный сын Артем. Но, как оказалось, именно после рождения Артема моя сказка начала превращаться в кошмар. Младшей, Кире, было всего два года, когда Игорь вдруг, ни с того ни с сего, начал настаивать на третьем ребенке. Я тогда просто опешила. — Игорь, ты серьезно? — помню, спросила я, возмущенная до глубины души, — Кире только два! Я только—только в себя пришла, плечи расправила, собой занялась, похудела, наконец—то! Но Игорь словно оглох. Он смотрел на меня, как на врага народа. — Вера, мне нужен сын! — орал он, наследник! Обязательно сын! И вообще, ты будешь рожать до тех пор, пока не подаришь мне именно наследника. Я отшатнулась от него, как от прокаженного. Что с ним случилось? Куда подевался мой нежный, заботливый Игорь? — Ты что, спятил? — прошептала я, едва сдерживая слезы, — я не инкубатор, Игорь! Я живой человек! Но ему было все равно. Каждый вечер, возвращаясь с работы, он начинал свою шарманку: — Ну что, Вера? Когда займемся наследником? Ссоры стали обыденностью, скандалы — нашей новой реальностью. Я пыталась до него достучаться, объяснить, что мне нужно время, что трое детей — это огромная ответственность, что я просто устала. Но он не слушал. Он словно помешался на этой идее фикс — наследник, сын, продолжатель рода… В конце концов, я сдалась. Не знаю, что на меня нашло. Может, просто устала бороться, может, хотела, чтобы он отстал от меня, может, в глубине души все еще надеялась, что все вернется на круги своя. Но я сдалась. Я перестала спорить, перестала возмущаться. Я просто позволила ему делать то, что он хотел. И мне повезло. Забеременела я быстро, а УЗИ показало, что у нас будет мальчик. Игорь был на седьмом небе от счастья. Он носил меня на руках, осыпал комплиментами, твердил, что я самая лучшая женщина в мире. — Спасибо, Вера! — говорил он, прижимая меня к себе, — пацан! Ты подарила мне наследника! Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете! Выписка из роддома должна была стать началом новой, счастливой жизни. С третьим ребенком, с долгожданным сыном, с любящим мужем рядом. Но реальность оказалась жестокой и болезненной. Игорь встретил меня у дверей роддома с букетом цветов и натянутой улыбкой. Уже тогда я почувствовала неладное, но надеялась, что это просто усталость после родов. Буквально через несколько дней после нашего возвращения домой, Игорь выдал мне «комплимент». Я стояла перед зеркалом в ванной, пыталась хоть немного привести себя в порядок после бессонных ночей. На лице отпечаталась усталость, под глазами залегли темные круги, а фигура, конечно, была далека от идеала. Я и сама это видела, но надеялась, что Игорь поймет и поддержит меня в этот сложный период. Игорь заглянул в ванную. Потом он подошел ко мне сзади и грубо ткнул пальцами в мои бока. — Вера, ты безобразная, — процедил он сквозь зубы. У меня перехватило дыхание. Я медленно к нему повернулась. — Что ты сказал? Игорь презрительно оглядел меня с ног до головы. — Я сказал то, что вижу. За беременность ты отожралась, — продолжал он, не смягчая тон, — и с этим нужно что—то делать. Я попыталась оправдаться, объяснить, что роды — это тяжелый процесс, что нужно время на восстановление. — Игорь, ну ты же понимаешь… — начала я, но он перебил меня. — Ничего я не понимаю, — огрызнулся он, — я вижу только, что моя жена превратилась в какую-то развалину. Я проглотила обиду и попыталась выяснить, что именно он имеет в виду. — Что ты хочешь сказать? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Я хочу сказать, что ты обязана привести себя в порядок, — заявил он, — похудеть, отрастить волосы, заняться собой. Я не хочу видеть рядом с собой эту… это
нечто. (продолжение в статье)
Алина стояла у окна и методично обдирала кожицу с губ. Привычка старая, дурная, но верная, как старая подруга. Вот уже третий день с того момента, как пришло это короткое сообщение: "Я еду. Мамочка".
Слово "мамочка", в кавычках и без смайликов, в сообщении от взрослого мужика, выглядело как предупреждение. Как красная лампочка на приборной панели, которая загорается, когда ты уже на трассе и остановиться некуда.
Григорий — её муж — на это сообщение отреагировал, как муж, которого застали в момент чистки унитаза: с лицом напряжённым, виноватым и слегка обиженным.
— Она ненадолго. Ну, пару дней. Может, три, — проговорил он с видом человека, которому предлагают отдать почку на органы. — Она просто соскучилась. Ты же знаешь, она одна, ей тяжело.
— Конечно, — сказала Алина и ободрала ещё кусочек кожи. — А я тут, значит, в санатории отдыхаю?
Он проигнорировал. Или сделал вид, что проигнорировал. Хотя, скорее всего, просто убежал в ванную и закрылся, как всегда, когда надо было обсуждать что-то неприятное. Мужчины — они как коты. Стоит чуть повысить голос — всё, в шкафу, хвостом наружу.
Когда Нина Петровна въехала в их жизнь (а точнее, в дом, который Алина получила от тёти Нелли), то въехала она, как советский танк. Без предупреждения, с грохотом и «чувством долга». С четырьмя чемоданами, двумя пледами и коробкой с банками.
— Я не люблю чьи-то подушки! — строго сказала она, поднимаясь по лестнице и косо поглядывая на интерьер. — И пледы тоже. У вас тут... ну, уютно, но холодно как-то. Пусто. Не по-домашнему.
Алина сделала глубокий вдох и попыталась улыбнуться. Это мой дом, вообще-то, — хотелось сказать. — Я его получила по завещанию, сама делала ремонт, выбирала мебель, красила стены в три ночи с кистью в зубах, пока твой сын рассматривал криптовалюты и искал себя. Но она только кивнула и с наигранной доброжелательностью произнесла:
— Вам не понравится наша гостевая подушка, так? Может, сразу заказать престол?
Нина Петровна фыркнула, не поняв иронии, или притворившись. И всё — с этого момента началось вторжение.
На третий день её пребывания в доме Григорий стал подозрительно ласков. Он вдруг начал мыть за собой кружки, что раньше случалось реже, чем солнечное затмение. Улыбался больше, чем надо, и даже начал спрашивать Алину про её работу. Что за подвох?
Ответ пришёл, как всегда, банально.
— Слушай, Линка, — начал он вечером, когда Алина уже почти задремала. — А если бы мы... ну, то есть... вдруг решили бы оформить дом на двоих? То есть — на нас с тобой?
Алина приоткрыла один глаз. — Ты хочешь, чтобы я вписала тебя в собственность?
— Ну, да. В смысле, мы же муж и жена, живём вместе, всё общее... И потом, это же формальность.
Она замолчала. В голове щёлкнуло.
— Формальность, говоришь... А твоя мама, случайно, не говорила тебе про это?
Он замялся. — Ну, был разговор... Так, вбросила мысль. Что вдруг с тобой что, и я на улице. Мол, ни крыши, ни туалета. (продолжение в статье)
Первый раз Таня вышла замуж в 19 лет. Влюбилась по уши. Артем учился в университете на последнем курсе, был душой компании, красавчик к тому же. Не то, что она: тихая, серая мышка с набором комплексов, типа: меня никто не любит, я никому не нужна, я никогда не выйду замуж.
Когда Артем предложил пожить вместе, Таня не думала ни секунды. Сразу согласилась. Без всяких условий. И, несмотря на возмущение родителей, которые никак не ожидали от дочери подобного легкомыслия и «бесстыдства», на следующий же день перебралась к Артему. У парня, на счастье, оказалась однокомнатная квартира, подаренная бабушкой.
Став хозяйкой, Таня очень быстро превратила холостяцкую берлогу в уютное, семейное гнездышко. Через год у пары родился первенец, и Артем, как человек порядочный, отвел сожительницу в ЗАГС.
Казалось, все идет прекрасно. Таня была счастлива. Но счастье оказалось недолгим. Артем на поверку оказался человеком слабым. К тому же – потомственным алкоголиком. Любые, даже мелкие трудности, решал через бутылку. По принципу: «С утра выпил – день свободен».
Таня терпела до последнего. Вытаскивала мужа из запоев, помогала восстанавливаться, прощала. Вкалывала за двоих, пока Артем пытался устроиться на очередную работу. И так по кругу.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но закончилось в одночасье.
В один прекрасный вечер, отмытый, приведенный в порядок муженек, объявил Тане, что именно она виновата в его зависимости, что он ее никогда не любил, что видеть ее он больше не может и не хочет, а еще – у него есть другая женщина.
И Таня ушла к родителям. С сыном. Те, разумеется, ее приняли. Без слов, без упреков. Единственная дочь все-таки и любимый внук.
Развод прошел как-то буднично. Таня, к большой радости Артема, ни на что не претендовала. Забрала только свои и сыновы вещи.
Так в свои 25 она снова стала невестой. Жить с родителями было гораздо проще и легче. Они помогали материально, практически содержали. С удовольствием возились с внуком. У Тани снова появилось много свободного времени.
Казалось бы – живи для себя, своих близких, да радуйся.
Но нет. Тане не терпелось снова выйти замуж. И где-то через год, ее желание осуществилось. (продолжение в статье)
