Алексей вошёл в маленький продуктовый магазин, чтобы купить кофе и что-нибудь к чаю. День не задался с самого утра: будильник не прозвенел вовремя, в телефоне села батарея, а на улице моросил неприятный осенний дождь. Ему казалось, что всё идёт не так, как он планировал.
Он прошёл мимо прилавка с овощами, выбрал пакет гречки и банку тушёнки, прикинул, стоит ли брать ещё какие-нибудь продукты на ужин. Внезапно заметил рядом с собой невысокую пожилую женщину, которая пыталась дотянуться до верхней полки с сахаром. Пакеты были расставлены высоко, и ей никак не удавалось ухватить нужный.
— Вам помочь? — спросил Алексей, сделав шаг вперёд.
— Да уж, помоги, сынок, — отозвалась она хрипловатым, но доброжелательным голосом.
Он быстро протянул руку и достал для неё два килограммовых пакета сахара. Женщина внимательно посмотрела на него, прищурившись:
— Спасибо тебе. А то вот уже минут пять мучаюсь.
— Да не за что. Всегда рад помочь.
Она начала перекладывать продукты в свою хозяйственную сумку, но сумка уже выглядела тяжёлой. Алексей заметил, как она напряглась, когда попыталась поднять её со стула, стоящего у входа в магазин.
— Позвольте, я помогу донести вам всё это до дома, — предложил он, глядя, как женщина чуть нахмурилась, пытаясь поднять сумку.
— Ох, неудобно-то как… Но если тебе не сложно, буду благодарна.
Так началось их первое знакомство. Дождь барабанил по оконцам магазина, а Алексей уже почувствовал, что странное утро начинает приобретать какой-то смысл.
Они вышли на улицу вместе. Алексей перехватил ручки тяжёлой сумки и почувствовал, что да, тащить её женщине в одиночку было бы непросто. По дороге он сделал пару шагов, но вдруг остановился:
— Кстати, меня Алексей зовут. Можно к вам как обращаться?
— Тамара Николаевна, — ответила она и улыбнулась своим мыслям, будто вспомнила что-то приятное. — Живу тут недалеко, пару домов вглубь двора.
Алексей кивнул. Он зашагал рядом, стараясь идти вровень с ней, чтобы та не отставала. Дождь зашуршал сильнее, на асфальте замелькали лужи. Тамара Николаевна кряхтела, приподнимая воротник старой ветровки, чтобы не замёрзнуть:
— А чего это ты такой добрый сегодня? — спросила она без всякого подвоха, скорее с любопытством.
— Да просто… — Алексей пожал плечами. — Не хочу, чтобы вы надорвались.
Она кивнула, принимая ответ, и они ещё несколько минут шли молча. Где-то вдалеке звучали сигналы машин, мимо них прошла молодая девушка в наушниках, не замечая ничего вокруг. В городе царила своя суета, а Алексей и Тамара Николаевна словно шли по какому-то особому маршруту, где время текло чуть медленнее.
— Вот мой дом, — сказала вдруг женщина, указывая на панельную многоэтажку со старой, облезлой краской у подъезда.
Алексей занёс тяжёлую сумку в подъезд. Лестничная клетка была полутёмной, лампочка едва мерцала, но он всё равно видел, что подъём по ступенькам будет непростым.
— Пятый этаж, лифта нет, — проговорила Тамара Николаевна с сожалением. — Но я уже привыкла.
— Ничего, сейчас донесём, — отозвался Алексей бодро. — Я сам дотащу, вы только подстраховывайте сзади, если что.
Скрипя перилами и ступеньками, они поднялись на пятый этаж. Женщина достала ключи из кармана ветровки, но дрожащими руками никак не могла попасть в замочную скважину. Алексей помог ей и открыл дверь.
— Проходи, раз уже дошёл, — предложила она негромко, приглашая его жестом. — Хочешь чаю?
Алексей улыбнулся. Он не ожидал такого поворота, но решил, что можно на минуту зайти. В конце концов, почему бы и нет? Да и был в нём какой-то внутренний отклик — что-то тёплое, чего давно не чувствовал.
— Давайте, — сказал он и вошёл в тесную прихожую.
Квартира оказалась небольшой: прихожая, узкая кухня и комната, заставленная старыми шкафами и диваном. Повсюду виднелись вещи, на стенах висели фотографии и старые настенные часы, которые громко тикали в тишине.
— Садись в комнате, я сейчас воду поставлю, — предложила Тамара Николаевна, пряча сумку в глубине коридора.
Алексей прошёл в комнату и огляделся. С фотографий смотрели люди разных возрастов: наверняка родственники. Он заметил фотографию молодого парня в военной форме и ещё снимок — сын, наверное, на каком-то школьном выпускном. Почувствовал лёгкую грусть, хотя и не понял, почему.
Чуть позже послышался свисток кипящего чайника. Тамара Николаевна поспешила снять его с плиты и уже через пару минут внесла в комнату тарелку с печеньем.
— Держи. Чай, к сожалению, не какой-то особенный, обычный чёрный.
— Спасибо, очень кстати, — поблагодарил Алексей, усаживаясь на старенький стул. — Я, кстати, не успел сегодня и позавтракать.
Женщина рассмеялась мягко:
— Так ты и правда мне сегодня как подарок судьбы. Сама я продукты бы долго тащила. А так хоть заодно гостя угостить можно.
Они пили чай и разговаривали о мелочах: о погоде, о магазине, о том, как цены растут. Алексей поймал себя на мысли, что ему здесь неожиданно спокойно. Будто вернулся в детство, когда его собственная мать гладила его по голове и наливала горячий чай из пузатого заварочного чайника.
— Да ладно, спасибо вам за чай. Мне пора, наверное, — встал Алексей, когда осушил кружку. — Ещё раз рад был помочь.
— Ещё раз спасибо тебе. Береги себя, Алексей. И заходи, если вдруг по соседству будешь.
Он кивнул, попрощался и вышел. Во дворе уже перестало лить, и серые тучи отступали к горизонту. Алексей вдруг ощутил, что настроение у него поднялось. День действительно стал лучше.
На следующий день Алексей, проснувшись чуть пораньше, поймал себя на мысли, что думает о Тамаре Николаевне. Пришли воспоминания о его детстве, о том, как он жил когда-то с матерью вдвоём в маленькой двухкомнатной квартире. Мать работала на двух работах, чтобы его прокормить, а он вечно обижался, что она не может уделить ему много времени.
Он понимал, что сейчас ему почему-то хочется снова заглянуть к этой пожилой женщине. Может быть, узнать, всё ли у неё в порядке, помочь чем-нибудь. От этого тёплого порыва у него вдруг возникло ощущение, что он закрывает какую-то собственную эмоциональную дыру.
Собравшись, Алексей вышел из дома. Зашёл в ту же «пятёрочку» возле станции метро, купил пару пакетов с продуктами — решил, что сделает небольшой подарок: молока, немного фруктов и сладостей к чаю. «Вдруг пригодится», — подумал он.
Когда он постучал в знакомую уже дверь на пятом этаже, тишина внутри квартиры слегка насторожила. Но вдруг раздалось:
— Это Алексей, мы вчера с вами познакомились… — начал он чуть смущённо.
Через несколько секунд в глазке блеснул отблеск, и дверь медленно приоткрылась:
— Ох, заходи, сынок, а то у меня тут шумит всё, на кухне вода сбежала! — взволнованно произнесла она.
Алексей вошёл в прихожую и вместе с хозяйкой направился на кухню. Оказалось, что там действительно закипел чайник, а женщина отвлеклась, и вода выплёскивалась на плиту.
— Вот растерялась, совсем старая стала, — покачала она головой.
— Ничего страшного, бывает, — улыбнулся он и быстро выключил огонь. — Я принёс немного продуктов, надеюсь, вы не против.
Тамара Николаевна всплеснула руками:
— Зачем, зачем потратился-то? У меня есть пенсия, и вообще… Я ведь выживаю, как могу.
— Да не переживайте, — ответил он мягко. — Я с радостью. Мне приятно, если это пригодится.
Женщина вздохнула, заглядывая в пакет:
— Ну хорошо… Спасибо. Как говорится, да будет тебе счастье за доброту. Проходи, располагайся.
И он снова оказался в комнате, где царила тихая и немного уставшая жизнь. (продолжение в статье)
Елена стояла, согнувшись в три погибели, над этими чёртовыми кабачками, а спина ныла так, словно внутри кто-то медленно крутил ржавый штопор — именно так и было, только без всяких шуточек. Каждое движение давалось с трудом, мышцы протестовали, будто напоминая ей, что она уже не двадцати лет. Она отчаянно хотела плюнуть на всё, просто сесть на землю, лечь, залезть под тёплое одеяло и ждать, когда эта боль и усталость рассосутся сами собой. Но — нет. Грядки — это не просто огород, это фронт, мать его. А она, напомню, дочь военного. Сдавать позиции — не в её правилах, даже если тело и требует пощады.
Дача — это мамина гордость и боль одновременно. Папа построил этот дом собственными руками, вкладывая в каждый кирпич частичку души и надежды. Мама засадила всё вокруг сиренью и мятой, потому что любила повторять: «Пусть хоть дома плохо, но в саду всегда свежо». Эти слова звучали в её памяти как мантра, как напоминание о том, что даже в трудные времена есть уголок, где можно вдохнуть полной грудью. Мама ушла семь лет назад, но для Елены это как будто она просто в магазине задержалась — долго, слишком долго. И каждый раз, когда она ступала на эту землю, сердце ёкало, а горло перехватывало от воспоминаний и тоски.
Раньше Виктор, её муж, любил сюда приезжать. Он устраивал рыбалку, строил коптильню, мечтал о бане-сауне и идеальном загородном комфорте. Но теперь он приехал сюда всего два раза за всё лето, и каждый раз с кислой миной, будто его тут из-под земли достали насильно. Интернет не ловит, чайник свистит слишком резко, клопы прыгают парашютистами из потолка — короче, полный караул. Елена понимала, что Виктору здесь неуютно, но сама не могла оставить всё как есть.
В тот солнечный, чуть пыльный день, когда воздух был наполнен запахом свежей земли и зелени, Елена даже и подумать не могла, что тля на кустах — это мелочи по сравнению с тем, что ей только что предстоит увидеть.
Она вышла на террасу с ведром в руках и застыла, словно вкопанная. Во дворе стояла Лариса Ивановна — свекровь. В костюме цвета «заплесневелая груша» и белых перчатках — выглядела так, будто собралась не в огород, а на премьеру в оперу. Рядом — молодой парень в клетчатой рубашке с планшетом, записывал что-то, ходил вокруг дома, мерил участок шагами. Лариса Ивановна демонстративно игнорировала Елену, будто та была всего лишь пылью на ботинках, которую не стоит замечать.
Елена чуть не уронила ведро от такого «приветствия». Сердце забилось сильнее, а в горле пересохло.
— Это что, блядь, было сейчас? — выдавила она, стараясь не порвать голос и не выдать всю глубину своего возмущения.
— О, Леночка, привет! — свекровь улыбнулась той улыбкой, которую носят либо на похоронах, либо на семейных срачах — натянутой, холодной и язвительной. — Смотри, я решила: пора избавиться от этой обузы. Вы тут всё равно почти не живёте. Может, под бизнес кому-то сгодится. Или под гостевой домик.
— Мы? — Елена сжала пальцы в кулак, чтобы не прилететь планшетом прямо в морду этого риэлтора. — Кто «мы», мать вашу?
— Ты же сама говорила, что устала, что спина болит, ноги гудят, а на автобусе сюда добираться — пытка. Я подумала, ты будешь рада, если это всё превратится в бабки. Мы с Витьком уже всё решили. Молодой человек — риэлтор, очень приличный, между прочим. Его зовут Егор.
— Очень приятно, — буркнул риэлтор и сделал шаг назад, будто сразу почувствовал, что тут можно схлопотать чем-то тяжёлым.
Елена сделала шаг вперёд, глаза сверкали от злости.
— Постой, — она приблизилась к Егору. — Вон из моего сада, прямо сейчас. И скажи своему агентству: участок не продаётся. Точка.
— Елена Валерьевна, я просто по звонку приехал… — начал он, пятясь к машине, явно не желая усугублять конфликт.
— Да иди ты! — Елена уже не сдерживала эмоций. — Пока не положила тебе кабачок на лоб! Свежий, органический, вырос на моей земле! Пока не продали.
Егор исчез с таким рвением, что камешки под ногами даже не зашуршали от его поспешных шагов.
Елена повернулась к Ларисе Ивановне. Та стояла, скрестив руки и смотрела исподлобья, будто вызов бросая.
— Не драматизируй, Лен, — холодно сказала свекровь. (продолжение в статье)