«Раз, два, три! Ну что так медленно-то?» — с нетерпением спросила тринадцатилетняя Ксюша на похоронах, ожидая конца этого doloroso события

Земля с гулом ударилась о крышку гроба. «Раз, два, три! Ну что так медленно-то?» – тринадцатилетняя Ксюша стояла чуть поодаль и наблюдала за похоронами.

Его закапывали медленно, Ксюша не могла дождаться, когда это всё закончится. Нервничала. Подходили какие-то люди, говорили слова утешения, жалели сиротку. А Ксюша не отводила глаз от могилы, ей не верилось, что это не шутка, что это конец. Когда на могиле установили крест, Ксюша почувствовала облегчение. Нет. Ксюша ощутила счастье. Она заулыбалась, хотелось прыгать от радости, но сдерживалась. – Вы только посмотрите на неё, – слова его матери смахнули выражения счастья с лица Ксюши. – Радуется она. Сыночек мой кормил её, поил, одевал и воспитывал как родную, а она неблагодарная радуется.

Ксюша попятилась, наткнулась на кого-то, оглянулась. Человек отошёл, но Ксюшу словно сковал кто-то, она остановилась. В это время к его матери подбежала мать Ксюши и заискивающим голосом затараторила:

– Мама, не обращайте внимание, это у неё нервное. Она же тоже переживает. Маленькая она, не научилась выражать чувства.

– Мало он её наказывал. Смеётся она. Змеюку ты растишь, Зина, – запричитала его мать. Ксюша развернулась и побежала. Пронеслись мимо машины с похорон, понятно, на поминки спешат. Ксюша перешла на шаг. Решала куда идти. Родственников по маминой линии в городе не было, но было укромное место, куда она и направилась. Место это она нашла лет пять назад. У самой реки стояла раскидистая ива, там в кроне было удобное место. Ксюша часто залазила на дерево и сидела там допоздна, пока мама не вернётся с работы. Хуже было зимой. Но сейчас-то лето, туда она и направилась.