— Алёна Сергеевна? — голос в телефоне был чужим, официальный, с интонацией, будто она уже виновата.
— Да, слушаю.
— Это финансовая служба банка «Стеллар». Вам известно, что на имя покойного Бориса Львовича Маркелова оформлены непогашенные обязательства? Мы проверяем круг потенциальных наследников. Согласно информации из нотариата, вы могли быть указаны в завещании наряду с другими членами семьи, либо имели совместную собственность с супругом, который является наследником по закону…
— Что? — она отняла телефон от уха, как от ожога. — Я не оформляла никакого наследства. И к его долгам не имею отношения. Если я официально не подам заявление о принятии наследства, юридически я не обязана платить ни копейки — ни по кредитам, ни по другим долгам.
— Наследственное дело открыто, и вы, как супруга его сына, входите в список...
— Простите, но я — не наследник. Я вообще не родственник. И никаких обязательств на себя не беру, — отрезала Алёна и отключилась.
Телефон всё ещё вибрировал в руке. Она стояла посреди кухни с детской ложкой в руке, рядом остывала каша сына. Пахло молоком и поджаренным хлебом. А в голове уже звенело.
Максим вошёл в кухню, потянулся, лениво почесал затылок.
— Кто звонил?
— Из банка. Говорят, у твоего отца долги. Кредиты. И якобы мы теперь должны это покрывать.
— Да? — он нахмурился. — Мама вроде говорила, что у него всё было закрыто.
— Ну, похоже, не всё, — Алёна бросила ложку в раковину. — И, кстати, они упомянули, что я — потенциальный наследник. Это как вообще?
— Ну, ты же моя жена. Может, автоматически…
— Нет, Макс. Я не автоматически. Я вообще не при чём. И платить я ничего не собираюсь.
Он подошёл ближе, прислонился к дверному косяку, уставился в окно.
— Слушай… Ну ты же понимаешь, мама не потянет это одна. Надо как-то помочь. Можно оформить на тебя, как на официально работающего человека…
— Ты это серьёзно? — она повернулась к нему. — Ты хочешь, чтобы я оформила на себя кредит, чтобы выплатить долги твоего отца, с которым у нас были более чем прохладные отношения?
— Ну а как иначе? У нас с мамой дохода почти нет. У тебя стабильная работа. (продолжение в статье)
— Ты издеваешься?! Мы тебе не дeтдом! Ещё одного не потянем, хватит уже! — Михаил сорвался на крик, но до дочери было не докричаться.
— Мне он тоже не нужен! — отрезала Ольга. — Не хотите помогать — сами им занимайтесь!
Она рывком застегнула куртку, сунула босого ребёнка в руки младшей сестре и метнулась за порог, оставив за собой шлейф недоумения, усталости и отчаяния. Уже третий...
Инга даже с места не сдвинулась. На руках у неё висел Лёва, весь растрёпанный, в растянутом свитере не по сезону. Взгляд пустой, коленки — грязные. Ребёнку не было и года. Он не плакал. Только смотрел, будто знал, что повернувшаяся к нему спиной женщина не стоит слёз.
Михаил молча рухнул на табурет. Лицо его посерело. Мать в углу теребила подол халата, глядя на дверь, за которой исчезла старшая дочь.
— Сколько можно-то? Хватит заметать её косяки! Завтра же позвоню в oпеку, — наконец сказал отец.
— Но она наша дочь. А он — наш внук. Справимся как-нибудь... — робко возразила мать.
— Даже если она притащит ещё пятерых?! Нет, Тамара, не останавливай меня.
— Ну оступилась девочка... Не отказываться же от неё.
— Оступилась? Да она добровольно по грязи ползёт! И нас туда же тянет.
Инга уже чувствовала: никуда он не позвонит. Поворчит и перестанет. Как всегда. Они с матерью занялись мальчиком: искупали, переодели, накормили...
Через час обнаружилось, что исчез конверт с деньгами. Их берегли на покупку поросят. Родители хватались за любой способ заработать, потому что поднимать внуков и младшую дочь, которая ещё училась в школе, было нелегко.
Михаил рыскал по дому, как волк: рылся в ящиках, открывал банки, заглянул даже в духовку. Он как будто до последнего не мог поверить, что старшая способна на такое.
— Всё понятно. Мы для неё ещё и кошелёк, — сказал он, смирившись. — Пусть не возвращается. Не приму, даже если приползёт на коленях.
Тамара осунулась, мгновенно постарев лет на десять. Впервые она не оправдывала Ольгу, не выгораживала, не шептала Инге: «Ума наберётся — исправится, надо только подождать».
Дочь смотрела на родителей и понимала, что станет ещё сложнее. (продолжение в статье)
— Нет, слушай, ты не понимаешь, — голый Фьюри был слишком резким, — мать больна, ей нужен уход. А кто этим будет заниматься? Ты моя жена, это твоя обязанность!
Галина стояла у окна, глядя на серое небо. 3 месяца. Всего 3 месяца прошло после их свадьбы. А жизнь сделала такой крутой поворот.
— А как же моя работа, — тихо спросила она. — Мы ведь хотели детей...
— Какие сейчас к чёрту дети, мать парализовало. Какие могут быть дети в такой ситуации? А вот работу придётся оставить. Временно, конечно.
«Временно», — Галина горько усмехнулась, она уже понимала, что это «временно» может растянуться на годы.
4 года назад жизнь казалась Галине безоблачной. После института она устроилась на работу и стала подниматься по карьерной лестнице. Встреча с Юрой произошла на дне рождения её подруги.
— Смотри, — шепнула ей Инна, — тот высокий в синем пиджаке. Он на тебя весь вечер посматривает.
— Да ладно тебе, — отмахнулась Галина, но всё же взглянула в сторону незнакомца.
Через час они уже разговаривали, как будто были знакомы всю жизнь.
— Галь, ты невероятна, — говорил Юра, глядя ей в глаза, — я таких целеустремлённых девушек ещё не встречал, можно я буду тобой восхищаться?
Их роман развивался стремительно, Юра был нежен, заботлив, и когда через полгода он сделал предложение, Галина без колебаний сказала «да».
Свадьба была скромной, но красивой. Сестра Галины Зоя суетилась больше всех.
— Я так рада за тебя. Ты заслуживаешь счастья!
Свекровь Ольга Константиновна оказалась милой женщиной. Немного сдержанной, но доброжелательной.
— Мама тебя обязательно полюбит, — говорил ей Юра.
Светлана, сестра Юры, на свадьбе держалась особняком, и Галина замечала её неодобрительные взгляды.
— Не обращай на неё внимания, — шептал Юра, — Светка всегда была маминой дочкой, можно сказать, ревнует тебя.
Первые месяцы супружеской жизни оказались именно такими, о каких мечтала Галина. Она с Юрой строила планы, говорили о детях, о путешествиях, о карьере.
— Я хочу, чтобы наши дети выросли свободными людьми, — говорила Галина, прижимаясь к мужу.
— Обязательно, хочу двоих — мальчика и девочку.
Всё изменилось в одночасье. Звонок раздался поздно вечером.
— Юра! Маме плохо, — кричала в трубку Светлана. — Скорая уже едет. Срочно приезжай!
Инсульт оказался тяжёлым. Правая сторона тела Ольги Константиновны была парализована. Речь нарушена.
— Врачи говорят, что нужен постоянный уход, — сказал Юра спустя неделю после госпитализации матери. — Я думаю, её нужно забрать к нам.
— К нам? — растерянно спросила Галина. — Но я работаю полный день...
— А что ты предлагаешь? — Юра впервые посмотрел на жену с раздражением. — Бросить её в больнице? Или нанять сиделку за бешеные деньги?
— А как же твоя сестра? — осторожно спросила Галина. — Может, она поможет...
— У Светки своя жизнь, у неё Тимур, скоро свадьба. Не может же она отказаться от личной жизни!
Галина промолчала. От своей личной жизни, выходит, отказаться может она.
— Юр, но это несправедливо. Я тоже хочу работать. И мы ведь договаривались...
— Договаривались? — глаза мужа сузились. — Когда мы женились, ты обещала быть со мной в горе и в радости. Это и есть горе. Мать больна, я не могу её бросить!
— Но почему ухаживать за ней должна именно я, почему не ты или золовка?
— Потому что я зарабатываю деньги! — он повысил голос. — А у Светки личная жизнь только налаживается. Ты же видела, какой у неё жених! Тимур не потерпит, если она будет сутками сидеть с больной матерью.
— А моя личная жизнь? Моя карьера?
— Ты моя жена, — Юра подошёл к ней и взял за плечи. — Пойми, это временно. Мама поправится, и всё наладится. Мы ещё успеем и поработать, и детей завести.
Галина смотрела в глаза мужа и понимала, что он не говорит всей правды. Или не хочет признавать её.
— Я позвоню Зое, — сказала она, отстраняясь, — мне нужно с кем-то поговорить.
— Только не вздумай жаловаться своей сестре! — рявкнул муж.
Когда он хлопнул дверью, Галина опустилась на стул. Перед глазами пронеслись картинки: её рабочий стол, коллеги, проекты, которые она так хотела реализовать. Детская, которую они планировали обустроить в маленькой комнате. Всё рухнуло в один миг.
📖 — Если ты не даш дочери высказывать своё мнение, то я подам на развод и заберу её! — жёстко заявил муж жене, и та побледнела
Телефон в руках ожил. Звонила подруга Катерина.
— Галка, привет! Как ты? Давно не виделись.
— Катя... — Галина не выдержала и разрыдалась. — Кажется, моя жизнь кончена. Я совсем не так представляла своё замужество...
— Что случилось? Срочно приезжай ко мне. Эдик у своих друзей, никто нам не помешает поболтать.
— Не могу, — всхлипнула Галина. — Завтра забираем свёкровь из больницы. У неё инсульт, она парализована. И муж требует, чтобы я бросила работу и сидела с ней.
На другом конце провода наступила тишина.
— Катя, ты здесь? — просила Галина.
— Да, я обдумываю, что сказать, — медленно ответила подруга. — Это очень серьёзно, Галь. Очень. Ты уверена, что хочешь такой жизни?
Галина посмотрела на фотографию, стоящую на комоде. Счастливые она и Юра в день свадьбы. Всего 3 месяца назад.
— Я не знаю, Катя, — тихо сказала она. — Я правда не знаю, но, кажется, у меня нет выбора.
***
Первое утро с Ольгой Константиновной в их квартире началось рано. Галина проснулась от слабого стона из соседней комнаты.
— Юра, проснись, — тихо позвала она мужа. — Кажется, твоей маме нужна помощь.
— М-м-м... — Он перевернулся на другой бок. — Просто сходи, посмотри. Я вчера поздно лёг, документы готовил.
Галина встала, накинула халат и зашла к свекрови в комнату, где пахло лекарствами.
— Ольга Константиновна, вы звали? Вам помочь?
Женщина смотрела на неё тоскливым взглядом. Половина лица была неподвижно застывшая в гримасе боли.
— В-в-во... — с трудом выговорила она, показывая здоровой рукой на прикроватный столик.
— Воды, — догадалась Галина. — Сейчас, сейчас.
Это был первый день из множества других.
Спустя две недели Галина сидела на кухне, бессмысленно глядя в стену. Усталость навалилась тяжёлым одеялом. (продолжение в статье)