— А это вообще наше купе! Мы заняли его первыми!
Высокий мужчина предпенсионного возраста стоял прямо в проходе вагона, словно намеренно загораживая вход. Его лицо покраснело от ярости, а пальцы сжимали билет так крепко, что бумага начала мяться и изгибаться в складках. За его спиной неуверенно маячила фигура женщины — скорее всего, его жена — с таким же возмущённым и напряжённым выражением лица, словно готовая в любой момент вступить в спор.
Ирина устало вздохнула, чувствуя, как напряжение нарастает в воздухе. День и без того выдался тяжелым: она опоздала на первую электричку, потом долго плутала по вокзалу в поисках нужной платформы, и вот теперь — эта неприятная сцена. Вокруг людей становилось всё больше, и она уже ощущала на себе косые взгляды, которые с каждым мгновением казались всё более осуждающими.
— Извините, но у меня билет на это место, — она протянула свой посадочный талон, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Нижняя полка, купе номер семь.
— Мало ли что там написано! — фыркнул мужчина, даже не взглянув на билет. Его голос звучал громко и раздражённо, словно он пытался заглушить любые возражения. — Мы с женой всегда ездим в этом купе. Уже пять лет подряд!
Ирина почувствовала, как внутри неё начинает закипать раздражение, но старалась держать себя в руках. В тесном коридоре вагона становилось душно, и духота добавляла дискомфорта. За её спиной уже образовалась небольшая очередь из пассажиров, которые не могли пройти из-за этой нелепой сцены, и все это начинало раздражать ещё больше.
— Послушайте, — она старалась говорить максимально спокойно, хотя голос дрожал. — Система бронирования случайным образом не учитывает ваши многолетние предпочтения. Если на билете указано это место, значит, оно моё.
— Валера, может, не надо... — тихо произнесла женщина, пытаясь смягчить ситуацию, но мужчина лишь отмахнулся от неё.
— Надя, не вмешивайся! — отрезал он резко и снова повернулся к Ирине. — Я не знаю, кто вы такая, но мы никуда переезжать не собираемся.
В этот момент в разговор вмешался проводник — молодой парень с усталыми глазами и потертым планшетом в руках, который выглядел так, будто видел уже сотни подобных конфликтов.
— В чём проблема? — спросил он, пытаясь протиснуться между пассажирами и осмотреть ситуацию.
— Вот эта гражданка пытается занять наше купе! — тут же отозвался мужчина, указывая на Ирину.
— Покажите ваши билеты, пожалуйста, — вздохнул проводник, его голос звучал с лёгкой усталостью, но в нём чувствовалась готовность разобраться.
Ирина протянула свой билет. Мужчина неохотно достал из кармана два посадочных талона и передал их проводнику. Тот быстро просмотрел все три билета, щурился, а потом покачал головой.
— Так, товарищ Петров, — обратился он к мужчине, — ваши места в восьмом купе, а не в седьмом. Вы ошиблись.
— Не может быть! — Валера выхватил билеты и начал внимательно их изучать, словно надеясь найти ошибку. — Мы всегда ездим в седьмом купе!
— В этот раз система распределила вас в восьмое, — терпеливо объяснил проводник. — Пожалуйста, освободите купе для других пассажиров.
На лице Валеры отразилась целая гамма эмоций — от недоверия и раздражения до смирения. Наконец, он пробурчал что-то неразборчивое и начал собирать вещи, которые они с женой уже успели разложить по полкам и полкам.
— Пять лет подряд мы ездили в седьмом купе, — продолжал он ворчать, запихивая чемодан под сиденье в соседнем отсеке. — Пять лет! А теперь какой-то компьютер решает, где нам сидеть!
Ирина вздохнула с облегчением, когда смогла наконец зайти в освобождённое купе и опуститься на нижнюю полку. Напротив неё сидел пожилой мужчина с газетой, который, казалось, не обращал никакого внимания на весь этот конфликт и спокойно читал.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась Ирина, стараясь сбросить с себя остатки напряжения.
— Здравствуйте, — ответил сосед, не отрываясь от газеты. — Не обращайте внимания на этого Валеру. Он каждый год устраивает такое представление. И каждый год оказывается не в том купе.
Ирина удивленно приподняла брови.
— В том-то и дело, что нет, — усмехнулся мужчина, аккуратно складывая газету и убирая её в сумку. — Я всего второй раз еду этим поездом. Но в прошлый раз он точно так же скандалил из-за этого самого купе. Думаю, это его своеобразный ритуал.
Ирина невольно улыбнулась. Напряжение постепенно начало отпускать, и в купе воцарилась спокойная атмосфера.
— Меня зовут Михаил Аркадьевич, — представился сосед, протягивая руку.
— Ирина, — она пожала протянутую ладонь, ощущая, как постепенно расслабляется.
— Значит, нам по пути. Я тоже до Новосибирска, — Михаил Аркадьевич достал из портфеля термос. — Чай будете? У меня с собой листовой, хороший.
Ирина с благодарностью приняла предложение. За окном медленно проплывали пригородные пейзажи: редкие огоньки домов, темнеющие поля и выгоревшие от солнца деревья. Поезд набирал ход, и мягкий шум колес создавал ощущение уюта и безопасности.
К вечеру купе полностью заполнилось. На верхней полке над Ириной расположилась молодая девушка с ярко-розовыми волосами и множеством разноцветных браслетов на руках. Она представилась как Алиса и почти сразу же погрузилась в свой телефон, изредка тихо хихикая над чем-то в наушниках.
Четвертым пассажиром оказался мужчина примерно тридцати пяти лет, с аккуратной бородкой и в очках с тонкой оправой. Он вежливо кивнул всем присутствующим, представился Дмитрием, быстро забросил свой небольшой рюкзак на верхнюю полку и тоже достал книгу, погружаясь в чтение.
В купе установилась та особенная атмосфера поездной отчужденности, когда все признают присутствие друг друга, но стараются не нарушать личные границы, погружаясь в свои мысли и дела.
Ирина смотрела в окно, наблюдая, как быстро темнеет небо. Она ехала к сестре Ольге, которую не видела уже три года. Последнее время их отношения были натянутыми, но её звонок неожиданно разрушил стену молчания. Сестра сообщала о своей беременности, и это известие потрясло Ирину. Она взяла отпуск на неделю и решилась на эту поездку, хотя до последнего сомневалась в правильности своего решения.
— Вы не против, если я немного приглушу свет? — спросил Михаил Аркадьевич, отрываясь от своей книги. — Глаза уже устали.
— Конечно, — кивнула Ирина, чувствуя, как мягкий полумрак становится более уютным.
Дмитрий тоже согласно кивнул, не отрываясь от чтения. Только Алиса, кажется, даже не заметила вопроса, продолжая что-то быстро печатать на телефоне.
Когда свет стал приглушённым, Ирина почувствовала, как на неё накатывает усталость. День выдался слишком насыщенным, и тело требовало отдыха. Она закрыла глаза, собираясь немного вздремнуть.
Сквозь дрему ей казалось, что она слышит, как проводник объявляет о приближении к какой-то станции, как хлопает дверь соседнего купе. Потом наступил ритмичный стук колёс, убаюкивающий и монотонный. Ирина провалилась в сон.
Её разбудил странный звук. Сначала показалось, что это часть сна, но потом звук повторился — тихий, но отчётливый стук, словно кто-то осторожно постукивал по стеклу окна.
Она открыла глаза. (продолжение в статье)
— Всё хорошо, Марина. И Лиза хорошо себя вела. Мы тут постриглись немножко. Да, зайка?
— Мама… вы там… что? — напряглась Марина и сжала телефон.
— Красоту навели. Приедешь — увидишь, — весело ответила Валентина Романовна, и Марина услышала в трубке короткие гудки.
Почуяв неладное, Марина схватила ключи от машины и помчалась к матери.
Лизочка — необыкновенный ребёнок. Как только она родилась, так стало понятно, что это — ангелочек. Белокурые волосики обрамляли прекрасное личико с огромными голубыми глазами. Она родилась уже с кудрями. Даже врач на УЗИ видела их. Марина смеялась и не верила, что будут кудряшки. А как в родильном зале ей показали малышку, так и увидела, что кудри не только есть, они ещё и аккуратно «уложены в причёску».
Лизочка росла не капризная, с самого первого дня давала маме высыпаться. Ночью спала крепко, и кормить её не требовалось. Марина удивлялась, когда подруга ей рассказывала, что совсем вымоталась со своим новорожденным сыном, который путал день с ночью и почти не спал. А если спал, то только, когда его держали на руках. И не просто держали, а носили по комнате и качали. Стоило только родителю с малышом на руках сесть, так он тут же просыпался и плакал. Приходилось заново укачивать. И так круглые сутки. Ел мало, спал мало…
Марина же с Лизой и сама высыпалась, и муж на работу шёл отдохнувший. От такого спокойствия и молока у Марины было много, а у Лизочки был отменный аппетит. Так они росли до года: спали и ели. Потом Лиза пошла. (продолжение в статье)
