Тишину нашего субботнего утра разорвал настойчивый, злой звонок в дверь. Я поморщилась, откладывая книгу. Мы не ждали гостей.
— Кому бы это? — пробормотал Сергей, доедая свой бутерброд.
Он выглядел таким расслабленным, домашним в своих старых растянутых штанах. Таким родным. Таким моим. Это ощущение было самым ценным в нашей квартире, которую я получила от мамы и которую мы обустраивали вместе.
Я подошла к двери и посмотрела в глазок. Сердце на мгновение замерло, а затем забилось часто-часто, предупреждая об опасности. На площадке стояли они. Все трое.
— Кто там? — из кухни спросил Сергей.
Я не ответила, медленно поворачивая ключ. Дверь открылась, и в проеме, как на параде, выстроились моя свекровь Людмила Петровна, ее муж Олег Иванович и их старший сын, брат Сергея, Витя. Они стояли с чемоданами. С большими, дорожными чемоданами.
— Ну, что стоите? — пронеслось над ухом властный голос свекрови. — Хозяев дома не пускаешь? Проходим, проходим.
И они, не дожидаясь приглашения, буквально вкатили свои чемоданы в прихожую, сметая меня с пути.
Сергей появился на пороге кухни с изумленным лицом.
— Мама? Папа? Витя? Что случилось?
— Что случилось, что случилось, — передразнила его свекровь, снимая пальто и с ходу вешая его в мой шкаф, на самое видное место. — Соскучились мы по тебе, сынок. Решили навестить. Пожить немного. А то в этой вашей съемной квартире тесно вам было, а тут раздолье!
Она окинула взглядом прихожую и гостиную, и ее взгляд был оценивающим, хозяйским. У меня похолодело внутри. Съемной? Мы никогда не снимали. Это моя квартира.
Витя, не здороваясь, уже прошел в гостиную, бросил свою куртку на спинку нового дивана и устроился в кресле, включив телевизор без разрешения.
— Так, братан, — бросил он Сергею, — пульт где? Спорт канал найди.
Олег Иванович молча пожал мне руку, виновато улыбнулся и принялся развязывать шнурки на своих ботинках.
Я стояла в центре прихожей, как истукан, глядя, как моё личное пространство, моя крепость, мой дом захватывается в мгновение ока без объявления войны. Воздух стал густым и тяжелым, пахнуть чужим парфюмом и чем-то еще — бесцеремонностью и наглостью.
Сергей подошел ко мне, обнял за плечи, пытаясь улыбнуться.
— Марина, ну что ты… Это же родные. Погостят немного и уедут. Обрадуйся.
Но я видела в его глазах не радость, а тупую растерянность и привычный страх перед матерью. Он уже проиграл этот бой, даже не вступив в него. А я только что поняла, что он для меня только начался.
Три дня. Семьдесят два часа моего личного ада. Наша квартира превратилась в проходной двор. Повсюду витали запахи чужих духов, мужского пота и еды, которую готовила свекровь, бесцеремонно переставив все на моей кухне по своему усмотрению.
Витя окончательно обосновался в гостевой комнате. Оттуда доносился громкий смех из-под наушников, а по утрам на полу в коридоре валялись пустые банки из-под энергетиков. Он уже вовсю говорил «мой телевизор» и «мой диван».
Сергей старался как мог быть невидимкой. Он уходил на работу раньше обычного и возвращался поздно, делая вид, что не замечает моего умоляющего взгляда. По ночам он шептал: —Потерпи, солнышко. Они скоро уедут. Не могу же я их выгнать.
Но я видела — они и не думали уезжать. Их уверенность росла с каждым часом.
Вечером четвертого дня я набралась смелости. Надо было поговорить. Я приготовила чай, поставила на стол печенье — ритуал, который должен был создать видимость цивилизованного разговора.
— Людмила Петровна, Олег Иванович, — начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Давайте обсудим ваши планы. Вы ведь не планируете задерживаться надолго? Я могу помочь посмотреть билеты на обратный путь.
Свекровь медленно отпила чаю, поставила чашку с грохотом на блюдце и посмотрела на меня поверх очков. Ее взгляд был холодным и насмешливым.
— Какие билеты, Мариночка? Мы вот тут с Витей как раз обсуждали более важные вещи.
Мое сердце упало. —О чем?
— О будущем. Витьке негде жить, ты сама знаешь. А тут у вас просто роскошные условия. Большая квартира, два санузла. Мы с отцом стареем, за нами уход нужен. Так что мы все посовещались и решили…
Она сделала театральную паузу, наслаждаясь моментом.
— Решили, что Витя тут и останется. Он прописывается, обживается. А мы будем приезжать. Вы, молодежь, как-нибудь утрясетесь. В конце концов, в гостиной можно диван разложить.
В горле пересохло. Комната поплыла перед глазами. Я посмотрела на Сергея. Он сидел, сгорбившись, уставившись в свою чашку, и крошил печенье в тарелке.
— Что? — выдавила я. — Что значит, «останется»? И «утрясетесь»?
Мой голос сорвался на высокую, почти истерическую ноту. Витя, услышав это, снисходительно усмехнулся, не отрываясь от телефона.
— Что значит, пусть поживет? — уже громче, с нарастающим ужасом и гневом спросила я. — Кто так решил?
Людмила Петровна наклонилась ко мне через стол. Ее улыбка исчезла, сменившись каменной маской.
— Семья так решила. — Она произнесла это с ударением на слове «семья», четко давая понять, кто здесь свой, а кто — нет. — Мы, Романовы, всегда держались друг за друга. А ты теперь часть семьи. Или твоего слова тут никто не спрашивает?
— Мама, — слабо попытался вставить Сергей.
— Молчи, Сережа! — отрезала она, даже не глядя на него. — Речь не о тебе. Речь о том, готова ли твоя жена стать настоящей частью нашей семьи и помочь в трудную минуту. Или она эгоистка, которая думает только о своем удобстве?
— Это не вопрос удобства! — вскричала я, вскакивая со стула. — Это моя квартира! Моя собственность! Я одна принимаю решения о том, кто здесь будет жить!
В комнате повисла тягостная пауза. Даже Витя оторвался от телефона. Олег Иванович смотрел в окно, делая вид, что его здесь нет.
Людмила Петровна медленно поднялась. Ее глаза сузились до щелочек.
— Твоя? — она фыркнула. — А брак у вас что, не общий? А мой сын тут не живет? Значит, и его право тут решать. И мы, как его родители, имеем полное право позаботиться о благополучии всей семьи. Так что не устраивай истерик. Решение принято.
Она повернулась к Вите. —Вить, неси свои вещи в комнату, разбирайся как следует. Завтра поедем разбираться с пропиской.
Я стояла, прислонившись к стене, и не могла вымолвить ни слова. Я смотрела на спину мужа. Он не посмотрел на меня. Он просто сидел и крошил, крошил это печенье, смотря в одну точку. (продолжение в статье)
Кто-кто, а Андрей Петрович Гаврилов был сыт брачными узами и после двух разводов ни с кем не собирался делить радости своей спокойной обеспеченной жизни.
За плечами у него два высших образования, хорошая должность в одном из банков, квартира в новом районе, домик у озера, престижная машина – словом все, о чем он мечтал в юности, сбылось. Кроме счастливой семейной жизни. Одна жена не хотела детей, вторая сама вела себя как ребенок, но хуже всего – обе старались переделать его.
К сорока годам Гаврилов на эту тему расслабился и жил как ему удобно: поддерживал отношения с новой пассией ровно до тех пор, пока она не начинала попытки распоряжаться им как личным девайсом. А начинали, увы, все. Причем: чем моложе была спутница, тем быстрее входила в состояние «все твое – мое, а ты у меня на посылках».
Но в этом году случилось непредвиденное. Он встретил женщину, на которой захотел жениться.
Познакомились они весьма банально: в маршрутке. У Гаврилова забарахлила машина, и он, оставив ее в автосервисе, в кои-то веки оказался в общественном транспорте. У пединститута в «газельку», где уже не было свободных сидячих мест, вошла женщина с двумя пакетами и встала боком к Гаврилову. (продолжение в статье)
Найти себе подходящую жену оказалось для Макса куда более сложной задачей, чем с нуля построить бизнес.
В студенческое время, когда все его друзья активно встречались с девушками и уже выстраивали прочный фундамент для будущей семейной жизни, Макс усиленно занимался учебой и делал первые шаги в своем бизнесе.
С помощью своих друзей, возивших технику из-за границы, он открыл свой первый магазинчик по продаже бытовых приборов уже на третьем курсе.
А сейчас, когда ему уже стукнуло 40 лет, он владеет целой сетью магазинов электротехники, которая стала самой крупной и популярной в его городе.
Казалось бы, с таким резюме Максимилиан давно должен был найти себе подходящую невесту. И кандидаток действительно было много.
Вот только среди них своих свою настоящую любовь он так и не увидел. Его состояние и деньги стали для него большой проблемой, так как абсолютно все женщины любили не его, а этот бизнес.
Друзей тоже пришлось послать к чертовой матери сразу после первых бизнес-успехов. Как оказалось, собственное дело и дружба несовместимы.
Одни друзья стали видеть в нем личный банк для займа денег, а другие пытались устроить в его магазины все свои семьи по блату. В результате единственным человеком, который был рядом с Максей, оказалась его мама.
Валентине Петровне очень не нравилось, что ее Макс в 40 лет до сих пор холост. Она была уже не молода, а о внуках приходилось только мечтать.
Вот и приходилось постоянно намекать сыночку, что пора бы уже и невесту найти, с которой можно будет создать нормальную семью с детьми.
— Я не понимаю, мам. Зачем тебе так нужна невестка? Обычно все бабули наоборот хотят сына рядом с собой держать, чтобы воду было кому подать. А ты как-будто меня в чужие руки отдать пытаешься, — шутил Максимилиан во время обеда с мамой, когда она в очередной раз спросила у сына про успехи на личном фронте.
— Глупости не говори. Мне уже и так не шибко долго осталось, а вот с кем ты останешься, когда я уйду — вопрос. Вот и получается. Либо я уйду счастливо и спокойно, зная, что сына не одного оставляю, либо с тревогой на сердце. Ты что своей матери желаешь, а? — абсолютно серьезно ответила старушка.
— Если бы все зависело от меня…Ты меня уже пыталась сватать с дочками соседок своих, и что? Ходить мне и к каждой встречной приставать, замуж выйти предлагать? — продолжил иронизировать мужчина.
Валентина Петровна призадумалась.
— А почему бы тебе приложение для знакомств не попробовать? У Инки дочь там себе мужа нашла как раз. Сейчас вся молодежь таким пользуется.
— Вот именно, что молодежь. Там только подростки и сидят. А я, по-твоему, гожусь в это определение?
— Ну не хочешь, как хочешь. Попробовать можно. Но если тебе нравится сидеть с мамой в 40 лет, имея собственную квартиру, то дело твое. Мне твое общество всегда приятно, — улыбнулась Валентина Петровна. (продолжение в статье)
