Шесть тридцать утра. В квартире пахнет кофе и свежеиспеченными булочками с корицей. Марина, закутавшись в мягкий халат, аккуратно расставляет на столе тарелки, стараясь не греметь. Из спальни доносится сонное сопение пятилетней Алиски. Идиллия. Та самая, за которую они так боролись, когда брали эту ипотечную квартиру на окраине города.
Алексей, ее Лёша, уже сидит за столом, уткнувшись в экран телефона. Он просматривает новости, хмуря брови. Марина ставит перед ним чашку с ароматным кофе, именно так, как он любит — с двумя ложками сливок.
— Спасибо, — бормочет он, не отрываясь от телефона.
— Не за что, — тихо отвечает она и поворачивается к плите, чтобы снять сковородку с омлетом.
В этот момент раздается настойчивый, резкий звонок в дверь. Алексей вздрагивает, Марина замирает с прихваткой в руке. Кто в такую рань? Они не ждали никого.
Алексей идет открывать. Щелчок замка, и в квартиру врывается не просто человек, врывается ураган по имени Лидия Петровна.
— Сыночек мой родной! — раздается ее громкий, вибрирующий голос. — Встречай маму! Таксист-хамло не хотел поднимать мой чемодан, представляешь? Я ему всю правду о его воспитании за две минуты рассказала!
Она проходит в прихожую, оставляя за собой шлейф тяжелого, сладковатого парфюма. Марина машинально поправляет волосы. Лидия Петровна снимает пальто и с протянутой руки скидывает его на вешалку, даже не глядя, удержатся ли крючки.
— Мам, а ты что так рано? Мы не ждали, — Алексей целует мать в щеку, стараясь заглянуть ей в глаза.
— Что, своей матери не рад? — она проницательно смотрит на него, потом ее взгляд скользит по Марине, оценивающий, цепкий. — Решила проведать, как вы тут без моего присмотра живете. Чайку утром вместе попьем, по-семейному.
Она уверенной походкой проходит на кухню, ее глаза моментально сканируют каждую деталь: чистоту раковины, блеск плиты, сервировку стола.
— О, завтракаете? — произносит она, и в ее голосе проскальзывает легкая насмешка. — Это хорошо. Мой Лёша должен плотно завтракать. Он у нас кормилец, силы нужны.
Она подходит к плите, берет со стола ложку и задумчиво помешивает омлет в сковороде.
— Марина, дорогая, а ты не находишь, что он немного подгорел? И перца маловато. Алексей любит, когда поперченнее.
Марина сжимает пальцы на прихватке.
— Нет, не подгорел. И с перцем все в порядке, — тихо, но твердо говорит она.
Лидия Петровна усмехается, как будто слышала детский лепет. Она отставляет ложку прямо на столешницу, оставляя жирный след.
— Ну, как знаешь, — говорит она и поворачивается к сыну. — Сыночек, я тут тебе новые тапочки принесла, из натуральной шерсти. Вижу, а твои уже совсем старенькие. Твоя жена, видно, экономит на мелочах. Нельзя на муже экономить, он же добытчик!
Алексей смущенно переминается с ноги на ногу.
— Мам, да все нормально с тапками. Спасибо.
— Всегда пожалуйста, родной. Ой, смотри-ка, — ее взгляд падает на спящую в соседней комнате Алиску. — Девочка раскрылась. Так простудиться можно. Надо бы одеяло потеплее. У меня для тебя, Лешенька, самое шерстяное есть, я привезла.
Марина не выдерживает. Она делает шаг вперед, ее щеки горят.
— Лидия Петровна, с ребенком все в порядке. Кондиционер работает на обогрев, двадцать три градуса. Она не замерзнет.
Свекровь медленно поворачивается к ней, ее глаза сужаются.
— Я своих двоих вырастила, милая. Я лучше знаю, как обращаться с детьми. Не учите меня.
Наступает тяжелое, давящее молчание. Алексей смотрит то на мать, то на жену, и в его глазах читается растерянность. Он ищет, что сказать, чтобы всех помирить, и находит самый простой, самый трусливый выход.
— Марина, не спорь с мамой. Она же желает нам только добра.
Этой фразы оказывается достаточно. Марина замирает. Вся борьба, все возражения умирают у нее на губах. Она смотрит на мужа, и в ее взгляде уже не гнев, а холодное, безмолвное разочарование.
— Хорошо, — тихо говорит она. — Как скажешь.
Она поворачивается к раковине, берет первую попавшуюся тарелку и с такой силой начинает тереть ее губкой, что тонкий фарфор с тихим щелчком трескается у нее в руках.
Она смотрит на белую трещину, рассекшую узорчатую глазурь, затем медленно опускает осколки в воду. Она не плачет. Она просто смотрит в окно на серое утреннее небо, а за ее спиной продолжается семейная идиллия: сыночек пьет кофе, а мама намазывает ему хлеб маслом, воркуя о том, как он похудел и как плохо о нем заботятся.
Лидия Петровна обжилась в гостях быстро и основательно, словно кошка, занявшая самое удобное кресло. К третьему дню ее пребывания на кухне уже стояла ее особая чашка, в холодильнике поселилась банка с маринованными грибами «как у Лёши в детстве», а пульт от телевизора прочно перекочевал в ее руки.
Марина старалась избегать лишних контактов, замыкаясь в себе и занимаясь дочкой. Она мыла посуду, когда свекровь уходила в душ, и заваривала себе чай, пока та досматривала вечерний сериал. Но избежать столкновения было невозможно.
В четверг вечером Алексей пришел с работы уставший и немного помятый. Он молча поужинал и устроился на диване, листая ленту соцсетей. Лидия Петровна, сидевшая рядом, внимательно наблюдала за ним.
— Сыночек, ты какой-то нецветущий сегодня, — начала она, поглаживая его по плечу. — Работа опять замучила? Надо же, весь в отца, трудоголик. И ведь все на тебя одного держится.
Алексей согласно кивнул, не отрываясь от телефона.
— Да, мам, проект сложный. Премию к Новому году обещали, вот и выкладываюсь.
— Премия? — у свекрови загорелись глаза. Она подвинулась поближе. — Это ж хорошо! А большая?
— Ну, — Алексей наконец оторвал взгляд от экрана, явленно гордясь собой. — Около трехсот тысяч. Мы с Мариной хотели на море летом съездить, да и по дому много чего нужно.
— Умничка ты мой! — Лидия Петровна расцвела от гордости. — Я всегда знала, что ты звезда! На море — это правильно, ребенку полезно. Только вот… — ее лицо внезапно омрачилось.
— Что «вот»? — насторожился Алексей.
— Да так… Беда у нас небольшая. Сережка, твой брат.
Марина, мывшая в раковине посуду, замедлила движения. Слух обострился.
— А что с Сережкой? — в голосе Алексея зазвучала тревога.
— Да он бизнес хочет открыть, свой. Автомойку. Место хорошее присмотрел, клиентов будет много. Да вот незадача — не хватает ему как раз начального капитала. Трехсот тысяч. Банки душат процентами, я ему говорю — не бери, задушат долгами.
Она тяжело вздохнула, делая паузу для драматического эффекта.
— Жаль смотреть, как у человека мечта рушится. Да и возможность золотая упускается. Семье же помочь надо.
Алексей задумался, потирая подбородок.
— Ну, мам, я не знаю… Это ведь наши с Мариной деньги. Планы…
— Какие планы могут быть важнее семьи? — голос Лидии Петровны стал твердым и назидательным. — Море? Оно никуда не денется. А возможность — разовая. Ты ему поможешь, он встанет на ноги, дело раскрутит — он тебе не только вернет, он еще и процентов сверху даст, я уверена! Лучше любого банка.
В этот момент Марина не выдержала. Она вытерла руки полотенцем и обернулась к ним. Лицо ее было бледным.
— Лидия Петровна, это наши общие с Лешей деньги. Мы их весь год копили, от многого отказывались. У нас свои планы, свои долги, та же ипотека. Мы не можем просто так отдать такие деньги.
Свекровь медленно, с преувеличенным недоумением повернула к ней голову.
— Марина, дорогая, мы тут о деле семейном говорим. О помощи близкому человеку. Разве это не общее дело? Или ты не считаешь мужа и его родню своей семьей?
— Это не вопрос семьи, это вопрос здравого смысла! — голос Марины дрогнул от напряжения. — У Сережи уже был «бизнес» с такси, который прогорел, и ларёк с чехлами для телефонов, который он бросил через месяц. (продолжение в статье)
Начало рассказа...
Роды прошли на удивление гладко. На свет появилась чудесная девочка, и как только Софа взглянула на неё, то поняла, что за эти голубые глазки она отдаст всё что угодно. Только одно омрачало радостное событие. Муж. Андрей. Он ведь так и не позвонил. Как же так? Это не укладывалось в голове. Где его носит? Она снова и снова набирала номер. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…».
Прошло три дня. Так и не получив никаких известий от мужа, София готовилась к выписке.
И вот, наконец, ей вручили маленький пищащий свёрток, перевязанный розовым бантом, и она вышла из дверей роддома. Пришлось вызывать такси, которое быстро домчало их с малышкой до дома.
Войдя в квартиру, София с удивлением поняла, что Андрей так дома и не появился. Едва разобрав вещи и уложив малышку спать, она услышала громкий звонок в дверь. «Надо выключить его, — подумала Софа, — Такой резкий! У меня теперь ребёнок маленький, так и будут будить».
Взяв плачущую малышку на руки, женщина пошла открывать. Открыв дверь, София увидела соседку.
— Твоего-то по телевизору сейчас показывали. Говорят, память потерял мужик. Ничего не помнит. Сбили его на дороге. Травма головы. И телефон дали, и адрес больницы, куда звонить, если узнали. Я узнала! Точнёхонько твой Андрей... Ах, ты, батюшки! Кто это такой малипусенький? Ой, какая лапочка!
Соседка начала сюсюкать над малышкой, а Софу разом покинули все силы, у неё подкосились ноги, и всё поплыло перед глазами. Она покачнулась, и чуть было не упала прямо в коридоре. Напряжение всех предыдущих дней дало о себе знать. (продолжение в статье)
