Последний клик компьютерной мыши прозвучал особенно громко в вечерней тишине. Я закрыла отчет и с наслаждением потянулась, чувствуя, как ноет спина от долгого сидения за столом. Из кухни доносился привычный стук ножа и аромат тушеной курицы с картошкой. Обычный четверг. Обычный вечер.
Сергей, мой муж, уже сидел за столом и листал что-то на телефоне. Он выглядел уставшим.
— Ну как, бухгалтерша, все декларации победила? — он устало улыбнулся мне, откладывая телефон.
— Еще бы. Голова кругом. Хоть бы эти проценты по ипотеке не подскочили снова, а то нам до своей однойшки копить еще лет десять, — я села напротив и налила себе чай. — Как у тебя?
— Да так же. Премию опять урезали. Мечтать о новом авто, как я хотел, можно забыть до лучших времен. Будем на моей «десяточке» еще лет пять ездить.
Он вздохнул, и мы оба на мгновение замолчали, погрузившись в невеселые мысли о нашем общем будущем, которое упрямо не хотело становиться светлее. Мы копили пять лет из наших скромных зарплат, но до первоначального взноса все еще не дотягивали. Иногда это угнетало.
Тишину разорвал резкий звонок мобильного. Незнакомый номер. Я хотела сбросить, но почему-то ответила.
— Алина Сергеевна? — произнес вежливый мужской голос. — Говорит юрист Михаил Соколов. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час. Мне поручено сообщить вам печальные новости. Ваша тетя, Екатерина Викторовна Зайцева, скончалась три дня назад.
У меня перехватило дыхание. Тетя Катя… Далековатая родственница, сестра моей покойной мамы. Добрая, но странноватая женщина, жившая одна в своей старой квартирке в центре. Мы виделись раз в полгода, я помогала ей донести тяжелые сумки из магазина, иногда заезжала на чай. Она всегда расспрашивала о жизни, жалела, что мы с Сергеем никак не обустроимся.
— Я… соболезную, — растерянно пробормотала я, глядя на широко раскрывшего глаза Сергея. — Но почему… звонят мне?
— Потому что, Алина Сергеевна, вы являетесь единственной наследницей по завещанию. Завтра в одиннадцать утра будем ждать вас у нотариуса в конторе на Садовой, 28. Все подробности объясним на месте.
Мы закончили разговор, и я медленно опустила телефон на стол. Рука дрожала.
— Что случилось? Кто умер? Какое наследство? — засыпал меня вопросами Сергей, его усталость как рукой сняло.
— Моя тетя Катя… Помнишь, я тебе рассказывала? А та… юрист… Я единственная наследница.
Лицо Сергея озарилось неподдельным интересом. Ссора из-за денег была мгновенно забыта.
— Наследница? Насколько я помнил, у нее кроме старого телевизора и ковра ничего и не было. Ну, квартирка там… однокомнатная, в хрущевке. Хотя, в центре… Стоить может.
— Не знаю, Сереж, — я пожала плечами, чувствуя странную пустоту внутри. — Мне как-то неловко даже об этом думать. Человека не стало.
— Да я понимаю, понимаю, — он кивнул, но по блеску в его глазах было видно, что мысли его уже далеко отсюда. — Но дело житейское. Надо съездить, разобраться. Я с тобой.
На следующее утро мы молча ехали в машине. Я смотрела в окно на мелькающие улицы, а Сергей нервно барабанил пальцами по рулю. В конторе нотариуса, удивительно скромной и неприметной, пахло старыми книгами и пылью.
Нотариус, пожилая женщина с строгим лицом, протянула мне несколько документов.
— Завещание было составлено два года назад и заверено мною. Екатерина Викторовна завещала все свое имущество, без каких-либо исключений, своей племяннице, Алине Сергеевне. Вот опись имущества.
Я пробежала глазами по строчкам. Старая двухкомнатная квартира в центре, 48 кв. м. по адресу. И… я протерла глаза, перечитала еще раз. Сумма на банковском вкладе. Очень крупная сумма. Цифра с большим количеством нулей. У меня подкосились ноги.
— Это… ошибка? — выдохнула я. — Откуда у нее такие деньги?
— По нашим данным, госпожа Зайцева несколько лет назад продала дачный участок, доставшийся ей от родителей, — монотонно объяснила нотариус. — Все вырученные средства были размещены на депозит. Проценты капитализировались. Ошибки нет. Поздравляю.
Я обернулась на Сергея. Он стоял бледный, с абсолютно пустым взглядом, уставившись в бумагу. Он молча взял ее из моих рук, изучил и медленно, очень медленно поднял на меня глаза. В них было шоковое недоумение, смятение, а потом — чистейший, неприкрытый восторг.
— Алина… — его голос сорвался на шепот. — Да ты посмотри… Это же… Это же целое состояние! Мы богаты!
Он схватил меня за руки и расцеловал, не обращая внимания на сдержанный кашель нотариуса. Его энтузиазм был заразителен, но внутри меня все еще клокотала непонятная тревога. Эти деньги пахли не счастьем, а чем-то другим.
Мы вышли на улицу, и Сергей, не в силах сдержать эмоций, засмеялся, глядя на серое небо.
— Представляешь? Ипотека! Мы можем внести первоначальный хоть завтра! А может, и вообще квартиру получше присмотреть? И на машину мою мечту останется! Тетя твоя — золотой человек!
Он болтал без остановки, строя планы, а я лишь кивала, стараясь разделить его радость. Но в горле стоял ком. Мы сели в машину и поехали домой. Сергей все продолжал и продолжал, и я уже начала потихоньку успокаиваться, поддаваться его настроению. Может, и правда, все будет хорошо? Наконец-то нам улыбнулась удача.
Мы подъехали к нашему дому. И тут мой телефон снова зазвонил. Свекровь.
Я вздохнула и ответила.
— Алина, ты где? — голос Галины Ивановны звучал неестественно возбужденно. — Я тебя полчаса назад с работы ждала! Вы с Сергеем где пропадаете?
— Мы… по делам ездили, — смущенно ответила я, переглянувшись с мужем.
— По каким таким делам? — ее тон стал жестче. — Мне тут соседка Людмила звонила. Говорит, видела, как вы с нотариальной конторы на Садовой вышли. У них там офис как раз. Что случилось? У вас проблемы что ли? Завещание там какое-то составляете?
Я замерла с телефоном у уха, глядя на побелевшее лицо Сергея. Он все слышал. Слово «нотариус» прозвучало как выстрел.
Свекровь выдержала паузу, и ее голос прозвучал уже сладковато-ядовито, с непередаваемым оттенком любопытства и алчности.
— Ну что ты молчишь, доченька? Не томи. Вышла к подъезду, жду вас. Расскажете все по-честному. Семья же, у нас секретов друг от друга нет.
Мы молча поднялись на лифте. Сергей нервно перебирал ключи, не глядя на меня. Я чувствовала, как по спине бегут мурашки — смесь вины, злости и предчувствия беды. Дверь в квартиру была приоткрыта.
В прихожей нас ждала Галина Ивановна. Она стояла посредине, подбоченясь, и ее взгляд, острый и цепкий, сразу же устремился на нас, выискивая детали, улики. От нее пахло духами, которые она всегда надевала по особым случаям.
— Ну, наконец-то! — начала она, не дожидаясь приветствия. — Я тут вся изволновалась. Людмила-то моя, она ведь у нотариуса главным бухгалтером работает, все видит. Говорит, вы с какими-то бумагами… серьезными. Что случилось? Сразу говорите.
Она прошла на кухню, как хозяйка, и уселась за стол, указывая нам места напротив. Мы послушно устроились, как провинившиеся школьники.
— Да ничего страшного, мам, — начал Сергей, слишком бодро и потому неестественно. — У Алины тетя умерла, мы вот по этому поводу.
— Ах, вот как… — свекровь сделала скорбное лицо, но глаза продолжали блестеть любопытством. — Принимайте мои соболезнования, Алина. А кто же наследник? У покойной, наверное, родни не было?
Она смотрела прямо на меня, и я поняла, что Людмила-бухгалтер уже успела навести справки.
— Наследница я, — тихо сказала я, опуская глаза в стол. — Тетя все оставила мне.
В кухне наступила тишина, которую резал только гул холодильника. Я чувствовала, как нарастает напряжение.
— Тебе? — Галина Ивановна произнесла это слово с легким, едва уловимым презрением. — Ну, надо же… И… много она там тебе насоветовала? Если не секрет, конечно.
— Мама, ну что за вопросы… — попытался вставить Сергей, но она его тут же осадила.
— Я не к тебе! Я с невесткой разговариваю. Мы же семья, Алина? Или у нас теперь секреты?
Ее тон был мягким, но в нем чувствовалась сталь. Я поняла, что отступать некуда.
— Квартира… и немного денег, — выдохнула я, стараясь говорить как можно более буднично.
— Денег? — свекровь привстала, опершись руками о стол. — Сколько денег?
— Мам! — на этот раз Сергей сказал резче.
— Что «мам»? — она вспыхнула. (продолжение в статье)
Я стояла у окна с чашкой остывшего чая и смотрела, как по нашей тихой улице медленно падают жёлтые листья. Октябрь выдался на редкость тёплым, и я думала о том, что надо бы собрать последние яблоки в саду. Николай обещал помочь на выходных, но я знала — опять найдёт причину отложить. Двадцать восемь лет замужем научили меня не ждать обещанного.
Жёлтое такси свернуло к нашим воротам, и я удивлённо нахмурилась. Мы никого не ждали. Водитель вышел, открыл багажник и начал выгружать чемоданы. Два больших, один поменьше и какие-то коробки. Сердце неприятно ёкнуло — я узнала фигуру, выходящую из машины.
Светлана. Золовка. Сестра Николая, с которой мы виделись от силы раз в год на семейных праздниках. За ней из такси выбралась Алёна, её пятнадцатилетняя дочь — худенькая девочка с вечно насупленным лицом.
Я поставила чашку на подоконник и пошла открывать дверь. Ещё не дойдя до прихожей, услышала, как щёлкнул замок — у Светланы были ключи от нашего дома. Николай дал ей запасной комплект лет десять назад, на всякий случай.
— Вера, ты дома? — голос золовки звучал так, будто она зашла не в чужой дом, а вернулась с работы в свой собственный. — Помоги с вещами!
Я вышла в прихожую. Светлана уже стаскивала осенние сапоги, а Алёна топталась у порога, уткнувшись в телефон.
— Света? Что случилось? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось от дурного предчувствия.
— Мы будем жить у вас, — сказала она так просто, будто сообщала, что зашла на чай. — Алёнка, не стой столбом, занеси свои вещи в комнату Саши. Он же в армии, так что она свободна.
Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Комната сына была для меня святым местом — я оставила там всё как было, ждала его возвращения через полгода.
— Подожди, Света... Николай знает? Мы же не обсуждали...
— С Колей я сама поговорю, — она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Вер, ну что ты стоишь? Водитель ждёт, надо расплатиться и вещи занести. У меня спина болит после переезда.
Я машинально полезла за кошельком — у Светланы, как всегда, денег не оказалось. Пока расплачивалась с таксистом и помогала затаскивать чемоданы, в голове крутилась одна мысль: что происходит? Почему она здесь?
— Развелась я, — бросила Светлана, проходя на кухню. — Игорь, подлец, не только бизнес просадил, но ещё и квартиру заложил. Банк отобрал. Пришлось съезжать. О, у тебя борщ есть? Отлично, мы с дороги голодные.
Она уже гремела кастрюлями, разогревая еду, а я стояла в дверях собственной кухни и не могла выдавить ни слова. Вторжение произошло так быстро, так нагло, что я просто не успела среагировать.
Прошла неделя, и я чувствовала себя гостьей в собственном доме. Светлана переставила мебель в гостиной — теперь диван стоял у другой стены, потому что "так больше света". Мою любимую вазу она убрала в кладовку — "старомодная какая-то". На кухне появились её кастрюли и сковородки, а мои задвинули в дальний шкаф.
— Вер, ты не против, если я выброшу эту рухлядь? — Светлана держала в руках мою старую эмалированную кастрюлю с отбитым краем. В ней ещё моя мама варила компоты.
— Не надо, я ей пользуюсь, — тихо сказала я.
— Да ладно тебе! Купим новую, нормальную. Алёнка, иди завтракать!
Девочка спустилась в пижаме, села за стол и уставилась в телефон. Я поставила перед ней тарелку с кашей. (продолжение в статье)
— Ты хочешь отнять у меня последнее? — прошипела я, сжимая кулаки. — Это наше общее имущество, — парировал муж, скрестив руки на груди. — Ваше? — я расхохоталась. — Ты даже гвоздя в эту стену не вбил! И напоминаю, что я брала в ипотеку эту квартиру, даже когда тебя ещё не знала! — Зато я кормил тебя все эти годы, — процедил он сквозь зубы. Я стояла посреди гостиной, чувствуя, как внутри закипает ярость. Десять лет брака, и вот чем все закончилось — войной за квадратные метры. Свекровь, эта змея подколодная, сидела в кресле и с ухмылкой наблюдала за нашей перепалкой. — Кормил? — я фыркнула. — А кто горбатился на двух работах, чтобы выплатить ипотеку? Я! Муж побагровел и шагнул ко мне: — Не смей... — Что, правда глаза колет? — я отступила, готовая защищаться. — Может, расскажешь маме, как просаживал деньги в играх? Свекровь встрепенулась: — Коленька, это правда? — Заткнись! — рявкнул он, сжимая кулаки. — Ты ничего не понимаешь! Я расхохоталась: — О, я все прекрасно понимаю. Ты решил, что можешь просто взять и выкинуть меня на улицу? — Это наша квартира, — прошипел муж. — Ты никуда не денешься. — Ошибаешься, — я скрестила руки на груди. — Квартира оформлена на меня. Приобретена мною, до брака. И вам ее не видать. Свекровь вскочила с кресла: — Как ты смеешь, неблагодарная! Мы приняли тебя в семью, а ты... — А я что? — перебила я. — Терпела ваши выходки десять лет. Хватит! Муж схватил меня за плечи: — Ты не посмеешь нас выгнать! Я вывернулась из его хватки: — Еще как посмею. Убирайтесь! — Су.чка, — прошипел он. — Ты об этом пожалеешь. Я расхохоталась ему в лицо: — Нет, это вы пожалеете. Вон из моего дома! Свекровь всплеснула руками: — Коленька, сделай же что-нибудь! Муж побелел от злости: — Ты еще пожалеешь об этом, — процедил он. — Я тебя уничтожу. — Попробуй, — усмехнулась я. — А теперь вон отсюда. Оба. Они ушли, хлопнув дверью. Я опустилась в кресло, чувствуя, как дрожат руки. Десять лет... Десять лет я терпела их издевательства, унижения, манипуляции. Но теперь все кончено. Я встала и подошла к окну. На улице шел дождь, серые тучи затянули небо. Как символично — словно сама природа оплакивала мой неудавшийся брак. Внезапно в дверь позвонили. Я вздрогнула — неужели они вернулись? Подойдя к двери, я осторожно посмотрела в глазок. На пороге стоял незнакомый мужчина в строгом костюме. — Кто там? — спросила я. — Здравствуйте, я из банка, — ответил он. — Могу я поговорить с Еленой Сергеевной? Я нахмурилась. Что еще за банк? Я открыла дверь, оставив цепочку: — Я Елена Сергеевна. Что вам нужно? Мужчина протянул какие-то бумаги: — У вас задолженность по ипотеке. Если не погасите в течение месяца, мы будем вынуждены изъять квартиру. Я похолодела: — Какая задолженность? Я все выплатила! — По нашим данным, последние шесть месяцев платежи не поступали, — сухо ответил он. — Этого не может быть, — пробормотала я. — Я лично... И тут меня осенило. Шесть месяцев назад муж вызвался сам вносить платежи. (продолжение в статье)