— Я люблю Илью, он любит меня. Мы уже давно вместе. А про вас он даже не говорил никогда. Отмахивался только, как от чего-то ненужного и неважного. Я думаю, будет справедливо, если вы не будете нам мешать.
— Ну и толку от твоей заграницы? – ухмылялся Илья. – Десять лет коту под хвост!
Никита открыл рот, что возразить, но не успел.
— Бизнеса нет, дома нет, жены и той нет! Как уезжал десять лет назад с пустыми карманами, так с ними же назад и вернулся.
— Я мир посмотрел, — вставил фразу Никита.
— Ой, невидаль! Я по телевизору его тоже посмотрел – ничего интересного!
— Ну, не скажи…
— Ладно тебе! Признайся честно, поехал за шерстью, вернулся стриженым! Все! Тебе сейчас все с самого начала начинать нужно. Считай, только из института выпустился!
— А вот тут готов спорить, — сказал Никита, подняв палец, — опыт, тем более заграничный, он тоже кое-что да значит!
— В твоей загранице может и значит, а у нас тут совсем другие законы! Вот я, — Илья приосанился, — из института выпустился и не поехал за океан, хотя меня тоже звали! Не-ет! Я пошел по профилю в госконтору!
Сначала стажером, потом специалистом, дорос до ведущего, потом начальник группы и теперь перед тобой сидит начальник отдела! Статус, положение, зарплата!
— Рад за тебя, — уязвлено проговорил Никита.
— А еще у меня квартира, машина и жена! Мало того, что она на шесть лет младше, так еще и хозяюшка примерная! Котлетки, борщи, рубашечки! И при этом работает! А ты должен ее помнить… — Илья задумался. – Мы, когда последний год учились, она на первый курс пришла. Маруся-дизайнер!
— Это с косой, которая? – спросил Никита припоминая.
— Точно!
— Тихая, спокойная, рассудительная…
— Да-да! Она и сейчас такая. Тихоня. Я ее тогда подобрал, чтобы она в плохую компанию не попала.
— Подобрал или полюбил? Тут я что-то не понял, — Никита нахмурился.
— А какая разница? – улыбнулся Илья. – Главное, что она мне примерная жена! Все понимает, вопросов не задает, обязанности исполняет. Что еще нужно от жены?
— Любовь, — как само собой разумеющееся, сказал Никита.
— А вот для любви у меня есть Жанна! – Илья выгнул спину в горделивой осанке. – Восемнадцатилетняя цы.почка! Стр.астная! Активная! А какая выдумщица! А уже если я чего выдумаю, так отказа от нее не слышу. Сейчас рассказываю, а сам уже к ней рвусь.
— Илюха, а это нормально? – спросил Никита. – Ты же женат. Это нечестно, как-то, ты не находишь?
— Слышь ты, поборник морали! – Илья наклонился к Никите. (продолжение в статье)
— Не, я, может, плохо что-то расслышала? А, сыночек? Ну-ка, подожди, я свои уши-то прочищу! — Людмила Андреевна сделала театральный жест, поднося ладонь к ушам, словно это могло вдруг изменить ход разговора. — А теперь повтори, как это вы мне дубликат ключей не сделаете? — с удивлением в голосе повторила она свой вопрос.
Тишина сразу обрушилась на комнату, как крышка от кастрюли, что придавливает крышку. Людмила Андреевна умела не просто говорить, а прямо уничтожать атмосферу. Как на площадке театра, где роль — самая важная. Шумный праздник, смешки гостей, веселье — всё как будто сдуло с ветром.
Марина замерла. Тарелка с куском мясной нарезки висела у неё в руке, как весёлый, но нелепый атрибут праздника. Муж её, Олег, в этот момент застыл, поправляя воротник рубашки, как всегда, когда в доме начинался шторм.
— Мама, мы же обсуждали это, — Олег постарался придушить всё в зародыше, но голос его дрогнул. Он не встречался с глазами ни с женой, ни с матерью. Он словно заблудился в комнате. Его пальцы зацепились за пуговицу рубашки, и он начал теребить её, как спасательный канат.
— Что мы с тобой обсуждали? — Людмила Андреевна, наоборот, развалилась в кресле, вытягивая спину, как кошка, которая нашла тёплое место. — То, что мать не может войти в квартиру сына? Или теперь я должна звонить и спрашивать разрешение? — голос её звучал так, что стекло в рамке задрожало.
Гости переглянулись, а у кого-то даже на лице появился страх, что вдруг праздник — этот момент, когда все ждали радости — превратится в поле битвы, где победителей не будет.
Марина тихо поставила тарелку на стол и улыбнулась. Наверное, это было последнее место на свете, где она могла бы улыбается с такой искренностью.
— Людмила Андреевна, — она аккуратно произнесла, как будто выговаривала важное сообщение, — мы всегда рады вас видеть. Но у нас с Олегом ненормированный график, я много времени провожу с моими студентами, вам ведь и не хочется, чтобы они меня прятали в шкафу?
Людмила Андреевна не удосужилась даже услышать последнюю фразу. Она перебила:
— И что, я буду мешать твоим студентам? Или я должна теперь прятаться от них в шкафу? — её голос снова стал острым, как нож.
Гости сдерживали смех, а Наташа, сестра Олега, делала последние попытки восстановить атмосферу лёгкости:
— А помните, как мы с Сашей в кино ходили на той неделе, а там...
— Я вот о чём, — Людмила Андреевна продолжала, не обращая ни малейшего внимания на попытки Наташи изменить ход событий, — шкаф в прихожую заказала. Итальянский. Завтра привезут. И ключей у меня нет. Что мне, с работы отпрашиваться? Или вам его под дверью поставить?
Марина и Олег переглянулись. Этот шкаф, как оказалось, был как новый символ недавних разговоров — единственное, чего они не просили. Обыкновенная ситуация.
— Мама, — Олег вздохнул, словно принял решение, которое, по его мнению, всех успокоит. — Мы уже заказали мебель. Помнишь, мы тебе показывали планировку? Нашли, где икеевскую купим.
— Тьфу! — Людмила Андреевна фыркнула. От неё шарахались даже те, кто сидел рядом. — Ты в своём уме? Это же из картона! Через год развалится. В доме моего сына будет нормальная мебель. Я договорилась, всё!
Марина почувствовала, как что-то ёкнуло в груди. Сколько ещё можно терпеть? Сколько ещё можно делать вид, что всё нормально? Они уже десять лет в этом марафоне. Всё, начиная от дней рождений, отпусков, даже штор в арендуемой квартире. Всё для того, чтобы угодить.
— Нет, — сказала она, и её голос был чётким, хотя внутри что-то сжалось.
— Что? — Людмила Андреевна выглядела так, словно это был первый раз, когда кто-то осмеливался так говорить.
— Я сказала — нет, — Марина повторила, но теперь её голос звучал уверенно, как никогда. — Мы не будем делать дубликат ключей. Шкаф нам не нужен. У нас своя квартира, своя жизнь, и мы сами будем решать, что в ней будет.
Лицо Людмилы Андреевны стало багровым. Казалось, что она вот-вот вспыхнет, как пламя.
— Олег! — свекровь резко повернулась к сыну, не обращая внимания на невестку. — Ты это слышишь? Это что, твоя жена выгоняет твою мать? Она запрещает мне помогать?
Олег снова почувствовал, как ему не хватает воздуха. Он никогда не любил конфликты, а в отношениях с матерью их избегал как чумы. С детства был воспитан на компромиссах и избегании ссор.
— Давайте не будем сейчас об этом, — попытался он сделать шаг назад, стараясь не попасть в центр бури. — У нас же праздник.
— Какой ещё праздник? — Людмила Андреевна вдруг повысила голос. — Новоселье? Так вот мой подарок — шкаф. А она, — она ткнула пальцем в сторону Марины, — отказывается! Это что, неуважение?
Марина поднялась из-за стола, стараясь не выдать нервозности, но руки её слегка дрожали. Она встретила взгляд свекрови твёрдо, несмотря на то, что внутри всё бурлило.
— Людмила Андреевна, я никого не выгоняю. Вы всегда будете желанной гостьей в нашем доме. Но ключи... это символ доверия и уважения. Мы с Олегом работали, откладывали каждую копейку десять лет, чтобы иметь свой угол. И в этом углу мы хотим сами решать, кто и когда к нам приходит.
Тишина, наступившая после её слов, была такой тяжёлой, что казалось, её можно было потрогать. Отец Марины, сидящий в углу, одобрительно кивнул. Мать выглядела испуганной, её взгляд метался, словно она пыталась понять, что происходит, но не решалась вмешаться.
— Неблагодарные... — Людмила Андреевна начала собирать свою сумку, её голос дрожал. Она достала платок и промокнула глаза, скрывая, что они начали блестеть от слёз. — Я столько для вас сделала, а вы...
Она поднесла платок к лицу, снова вздохнула, как будто пыталась унять внутреннюю бурю.
— Олег, проводи меня.
Все взгляды перешли к Олегу, который сидел, сжимая в руке вилку, не в силах поднять глаза. Он смотрел в тарелку, и молчание растягивалось, как туман.
— Мам, давай потом обсудим... — наконец выдавил он, с трудом поднимая взгляд. — Сейчас все сидят...
— Потом? — Людмила Андреевна поджала губы, как будто это был её последний аргумент. — Хорошо, будет тебе потом. Наташа... — она повернулась к племяннице, — мы уходим. Вася, Галя, — кивнула брату с женой, — спасибо за компанию.
Тяжёлыми шагами Людмила Андреевна направилась к выходу, и её шаги отзывались эхом в пустой комнате. За ней, бросая виноватые взгляды, потянулись родственники Олега, будто не осознавали, что только что произошло. Когда дверь захлопнулась, комната наполнилась тишиной, и в воздухе остался только запах недосказанности.
Марина посмотрела на гостей, её взгляд скользнул по каждому, как по пустым лицам.
— Простите за это, — сказала она, словно извиняясь перед всеми и никем. — Давайте продолжим.
Но это было невозможно. Праздник был безнадёжно испорчен. Через час, когда вечерний свет начал тускнеть, все разошлись. Оставив молодожёнов наедине с горой немытой посуды и тяжёлым молчанием.
— Зачем ты это сделала? — Олег стоял у окна, его взгляд потерянно блуждал по огням района. (продолжение в статье)
